– Или это простое совпадение, что кто-то разъезжает в ворованной машине по этой улице, – сказала Кристина не очень убежденно.
– Никогда не встречал случайность, которая бы меня устроила, – произнес Макс, по-прежнему наблюдая за садом позади дома.
– И я тоже, – подтвердил Сэнди.
– Но каким образом они вышли на нас? – скорее потребовала, чем спросила Кристина.
– Ума не приложу, – сказал Сэнди.
– Убей бог, не знаю, – согласился с ним Макс. – Мы соблюдали все меры предосторожности.
У всех на уме был наиболее вероятный ответ: у Грейс Спиви в «Клемет – Гаррисон» был осведомитель, однако никто не хотел произносить этого вслух. Боялись, что это окажется правдой.
– Что ты передал в контору? – спросил Макс Сэнди.
– Чтобы высылали подкрепление.
– Полагаешь, есть смысл дожидаться помощи?
– Думаю, нет.
– Вот и я тоже. Мы здесь похожи на подсадных уток.
Этот дом был надежным убежищем, пока мы считали, что они никогда не вычислят его. Теперь лучше всего смыться отсюда, и побыстрее, пока они не обнаружили, что мы заметили их. Для них будет неожиданностью, если мы внезапно снимемся с места.
Сэнди был с ним согласен.
– Одевайтесь, – обратился он к Кристине. – Возьмите только два чемодана – вам придется нести их самой: по дороге к машине у нас с Максом руки должны быть свободны.
Женщина кивнула. Она была потрясена. Джой стоял бледный, как воск… Даже собака выглядела встревоженной: принюхивалась, настороженно задирая морду, и как-то странно поскуливала.
У Сэнди тоже было тоскливо на душе: он не забыл, что стало с Фрэнком Ройтером и Питом Локберном.
От удара грома задрожали стекла.
Дождь лил пуще прежнего. Из кондиционера на потолке шел горячий воздух, но Чарли все равно не мог унять охвативший его нервный озноб, от которого на ладонях выступил липкий пот.
Дентон Бут продолжал свой рассказ:
– Я беседовал с людьми, которые знали Грейс еще до того, как ее обуял религиозный фанатизм. Многие отмечали ее преданность мужу. Они были женаты сорок четыре года, и она боготворила его. Ее забота об Альберте не знала границ. Она угождала ему во всем: вела хозяйство, потакая его вкусам и привычкам, готовила только его излюбленные блюда, делала все, чего бы он ни пожелал.
Было лишь одно, о чем он мечтал больше всего на свете и чего она не могла дать ему – сын. На его похоронах она не сдержалась и разрыдалась и все твердила одно и то же:
«Я так и не подарила ему сына». Не исключено, что в ее глазах ребенок-мальчик – каждый ребенок-мальчик – становился олицетворением ее неспособности иметь собственного ребенка, о котором всю жизнь мечтал покойный муж. Пока он был жив, она компенсировала это тем, что носилась с ним как с писаной торбой, но с его смертью для нее исчезла даже такая возможность искупить свое бесплодие – тогда-то она, возможно, и возненавидела маленьких мальчиков. Сначала возненавидела, потом начала испытывать к ним суеверный страх, а потом вообразила, что один из них – Антихрист, пришедший, чтобы извести весь род людской. Это прискорбное, но вполне обычное развитие психозов.
