Ворота обоих въездов на Таврический дворцовый двор были гостеприимно распахнуты. Настежь. Но тем неприятнее окрестное было безлюдье, свежесть не тронутого ногами снега: после растоптанного в грязь месива на улицах таврическая сброшенная белизна казалась чем-то оскорбительным. Энгельгардт в первый раз в жизни почувствовал себя думцем.
Швейцар сумрачно и молча снял пальто, принял шляпу. Энгельгардт поднялся в вестибюль. Из полуциркульного зала, переговариваясь, кучками расходились депутаты. "Частное совещание" закончилось, очевидно. Тем лучше. Всегда приятнее прийти прямо к концу, на готовое.
Кто-то лысый, бровастый окликнул. Шульгин. Он подошел, мрачный, как туча.
— Дожили!
Энгельгардт спросил, пожимая руку:
— Были толковые предложения? На чем порешили?
— Толковые? Были, — покривился Шульгин. — Некрасов предлагал назначить диктатором, для подавления бунта, какого-нибудь популярного генерала. Ну, левые, конечно, подняли вой… Демократия, как же, будь она проклята…
— Провалили. Впрочем, все равно: где его возьмешь, популярного генерала? Таких диктаторов заблаговременно готовят, а те же господа Некрасовы и Милюковы на оплевании генералов себе популярность создали у черни. А теперь… спохватились, когда им самим наступили на хвост… Идиоты! Затем кто-то, не помню, предложил объявиться учредительным собранием. Ну, этот и сам сейчас же спрятался: понял, что черт-те что набрехал с перепугу.
— Так ничего и не приняли?
— Выбрали Временный комитет… для водворения порядка в Петрограде. Десять человек. Вроде… Временного — самого Временного — правительства.
— Родзянко вошел?
Шульгин кивнул:
— Председатель. Из кадетов — Милюков и Некрасов. Коновалов и Ржевский от прогрессистов.
— А вы?
— Я тоже вошел. — Усмехнулся. — Вместе с Керенским и Чхеидзе.
— Ага! — злорадно сказал Энгельгардт. — Поняли, наконец, господа хорошие, до чего доигрались своей демагогией. Я был, впрочем, и раньше уверен, что в критическую минуту они пойдут с нами единым фронтом.
— Да, по-другому запели, — подтвердил Шульгин. — Шут их знает, может быть, в конце концов, к лучшему, что назревший демократический этот нарыв лопнул сегодняшним гноем. По крайней мере, на нынешнем совещании очень ясно почувствовалось, что все — вплоть до этих самых Чхеидзе и Керенских осознали, что есть нечто всем одинаково опасное и омерзительное: толпа! Достаточно было почувствовать смрад ее приближающегося дыханья, и…
