Тут перебила Ирина:
— Зачем на базаре? Мы для всех сразу, оптом будем закупать и потом распределять. Так же гораздо дешевле… Верно я говорю, товарищ Грач?.. И за детьми организуем присмотр и питание…
Мысль об общих покупках, о питании детей понравилась. На собрании больше была молодежь, бессемейные, но и они понимали, что для семейных это будет великое дело.
— Но ежели так, стало быть, и деньги — в общую кассу.
— А то как же: стачечный фонд. Все сложимся.
— И мы поможем, — подкрепил Грач. — У меня с собою кое-что есть, кое-какие рубли. И другие фабрики поддержат: об этом тоже партия позаботится. Всякое выступление против хозяев — общерабочее дело, и все его должны поддерживать от комитета до простого рабочего.
Решили: немедля начать подготовку по казармам и рабочим квартирам, осторожненько, чтобы не разнюхали раньше времени хозяйские ищейки, не донесли «властям предержащим». Грач завтра же выедет в район, поднимет на стачку морозовских и коншинских. Козуба ему укажет, с кем там разговаривать, и записки даст. К тому же у Коншина и у Морозовых на фабриках социал-демократические организации хотя небольшие, но есть.
Грач брался так дело наладить, чтобы через два дня одновременно объявили стачку и морозовские, и коншинские, и прошинские. На это предложение Грача прошинские запротестовали:
— Почему вместе? Зачем нам морозовских ждать? Нет, мы первые надумали первые и начнем. Пускай морозовские и коншинские по нам равняются. Им два дня надо: действительно, народу много — пока раскачаются. Скорей там дела не сделаешь. А мы за один завтрашний день управимся: обговорим, запас сделаем, а послезавтра, по гудку — с работы долой, общее собрание. Стачечный комитет в руководство выберем.
Все гладко… На одном споткнулись: когда заговорили о руководстве, все посмотрели на Грача. И Козуба как старший и безусловно самый уважаемый сказал ото всех:
— Стой-постой… Как же с руководством, ежели ты уедешь? А кто ж тогда за председателя стачечного?
— Ты.
— Я?! — Козуба даже привстал от неожиданности.
Но ребята загудели сочувственно.
Бауман засмеялся:
— Ну чего ты?..Справишься.
Козуба проговорил медленно:
— Думаешь?.. Это ж дело ответственное. Прямо надо сказать-политическое дело. А я какой политик?
Бауман кивнул:
— Политическое, верно. А какой ты политик — это стачка покажет.
Козуба прищурился и промолчал.
Василий хлопнул Козубу ладонью по спине:
— Смотри, дед, не подкачан! Заломаешь медведя?
Густылев слушал, обидчиво свесив губу. На совещании он оказался в стороне. Грача так слушали, что выступать против него было явно бессмысленно. Густылев, впрочем, и потому еще не выступал, что в успех стачки не верил, и ему представлялось выгодным дать «искряку» затеять безнадежное это дело. Когда оно рухнет, когда рабочие, изголодавшись, отчаявшись, вернутся к станкам, тогда можно будет на этом примере изобличить искровцев: вот, дескать, к чему ведет слушаться их, ленинцев, — только удвоили рабочим кабалу.
