Следуя за Роджерсом в караульное помещение, Виктория с трудом сохраняла внешнее спокойствие. Она сильно опасалась, что каторжники, пользующиеся у своих товарищей авторитетом, окажутся похожими на Рыжего Саймона. Но, к ее огромному облегчению, ни один из пяти зачинщиков беспорядков не напоминал это чудовище в человеческом облике. Однако выглядели они довольно мрачно, если не сказать – угрожающе. Виктория невольно поежилась при мысли, что в один прекрасный день эти люди окажутся на свободе и станут спокойно разгуливать по лондонским улицам. И тут же не сдержала улыбки, представив на своем месте какую-нибудь из своих изнеженных лондонских приятельниц. Боже, да любая из этих чувствительных девиц лишилась бы чувств при одном виде этих людей!
Объявив зачинщикам беспорядков, что с ними желает говорить сама хозяйка, Роджерс отступил в сторону, пропустив Викторию вперед. Пять угрюмых лиц повернулись в сторону девушки, и она едва сдержала малодушный порыв спрятаться за спину рослого охранника. Но мысль о лежащей на ней ответственности придала Виктории душевных сил, и она решительно выступила вперед.
– Я – Виктория Шарп, жена владельца этих рудников, и пока мой муж находится в отъезде, я являюсь здесь главной, – громко, строгим и внушительным тоном произнесла она, обводя взглядом по очереди лица всех каторжников. – Сегодня мой управляющий сказал мне, что часть наших работников чем-то недовольна. Среди зачинщиков беспорядков были названы ваши имена. И вот я пришла к вам, чтобы узнать, в чем дело.
Прервавшись, Виктория выжидающе посмотрела на каторжников. Какое-то время они молчали, то бросая на нее хмурые взгляды из-под насупленных бровей, то обмениваясь непонятными взглядами между собой. Но вдруг один из них, самый молодой на вид, слегка прищурился и негромко, как бы не обращаясь ни к кому, проронил:
– Помнится, когда мы только что прибыли в порт, Рыжий Саймон облапил какую-то молоденькую красотку. Я тогда сильно удивился, что это безнаказанно сошло ему с рук.
Виктория почувствовала как к лицу хлынула кровь. Этот намек был равнозначен оскорблению! Но, как ни странно, нарочитая дерзость каторжника заставила ее почувствовать себя увереннее. Ей бросили вызов, а значит ее вовсе не воспринимали, как пустое место.
– Ваш Рыжий Саймон – просто дурак, – отрезала Виктория, презрительно поведя плечами, – потому что только круглый дурак способен по собственной воле сунуть голову в петлю. А те, кто последовал его примеру, – стадо безмозглых баранов. Тебя удивляет, что мой муж не наказал негодяя, оскорбившего его жену? – Она повернулась к молодому каторжнику, направив указательный палец ему в грудь. – Так я растолкую тебе, почему он так поступил. Он простил Рыжего Саймона потому, что видел в нем человека, а не рабочую скотину, предназначенную на убой. Как и во всех остальных. Посмотрите хорошенько друг на друга – разве хоть один из вас выглядит замученным непосильной работой? Разве кого-то на шахтах Редьярда Шарпа заставляли работать, когда он болел? Вот ты, подойди ко мне! – Виктория указала на одного из каторжников, и он сделал шаг вперед, не без опаски поглядывая на разошедшуюся хозяйку. – Как твое имя?
