– Ты получишь свои деньги, – ответил Адам. – Но с „Фрэмуэлл" не все обошлось гладко. Честно говоря, нам тогда пришлось уплатить очень высокие проценты за ссуду.
– Плевать. Это не моя проблема.
– При всем моем уважении, – Майк знал, что означает эта фраза: Адаму надоело говорить на поднятую им тему, – это твоя проблема, Майк, потому что в твоем контракте не указана дата выплаты процентов. Так что я на вполне законных основаниях мог бы потянуть с этим лет эдак сто.
– Но мы ведь не составляли контракта! Ты набросал это соглашение на листке бумаги за обедом, и мы оба поставили свои подписи. Вот!
Майн извлек из кармана листок и перечитал его. Действительно, срок выплаты процентов не был указан.
– Если ты будешь гнать волну, – предупредил Адам, – тебе придется либо набраться терпения на сто лет, либо согласиться на половинную сумму.
Майн, ошеломленный, уставился на Адама.
– Ты же мой брат, скотина! Разве братья позволяют подобные шутки? Ты же использовал меня, как и когда хотел, ты заставлял меня делать за тебя всякую грязную работу…
– Если бы ты не брался за нее, всегда нашелся бы миллион других желающих.
– Ну и сволочь же ты!
Разъяренный Майк видел: Адам уверен в своей безнаказанности. Он даже начал демонстративно зажигать сигарету, не сомневаясь, что ситуация у него под контролем.
– Вспомни, пожалуйста, сколько раз я обеспечивал законное прикрытие тебе и твоим… хм… друзьям, – спокойно проговорил он. – Я поговорю с Мирандой насчет выплаты тебе процентов. Я посмотрю, нельзя ли ускорить это дело.
– К черту! Я сам поговорю с Мирандой! – рявкнул Майк.
Адам метнул на него быстрый взгляд.
– Нет. Не делай этого. Зачем? И тут внезапно Майка осенило.
– Миранда думает, что уже давным-давно рассчиталась со мной, верно? – атаковал он. – Что ты сделал с этим чеком – подчистил на нем мое имя и поставил свое?
Он успел заметить, как в глазах брата мелькнула досада, он опустил глаза и, казалось, сосредоточил все внимание на своей золотой зажигалке.
– Наверняка ты говорил себе, что только берешь у меня эти деньги взаймы на время, чтобы уплатить свои проклятые игорные долги. Что, не так? – уже кричал Майк. – А я называю это воровством!
Адам преспокойно положил свою сигарету на каминную доску.
Здесь Майк окончательно рассвирепел. Его до такой степени возмутила подлая выходка брата и эта кража, что ему захотелось ударить его – сильно, жестоко, так, чтобы почувствовать, как под кулаком проминается плоть, с хрустом ломаются кости, брызжет кровь.
