– В отличие от хорошего бизнесмена, – подхватила Миранда, все еще пребывавшая в эйфории. – Бизнесмену постоянно приходится рисковать – так он выигрывает шестьдесят процентов своего времени.
– Ну, это на земле. А в воздухе при таком проценте риска вы продержались бы недолго.
Девять столетий назад большой зал был центром всей жизни замка: на его устланном камышом полу поедали куски мяса овчарки, тут же, на соломенных тюфяках, спали слуги. Тогда в нынешнем зимнем салоне пахло отнюдь не лилиями и дорогой кожей: спертый воздух был пропитан потом, мочой и навозом. Временами Элинор думала: сколько же любви и ненависти, предательств и убийств повидали эти стены в те времена, когда сильные мужчины сходились не на жизнь, а на смерть, защищая своих женщин и детей.
Ныне же зимний салон, где Элинор ожидала Адама, был не только самым прохладным, но и самым впечатляющим помещением сарасанского замка. Его возносящиеся к сводчатому потолку стены, сложенные из светлого камня цвета меда, украшали голубовато-зеленые гобелены ручной работы; вокруг большого каменного камина, где зимой пылали большие поленья, расположились диваны, обитые такой же голубовато-зеленой тканью; тут и там стояли торшеры, вазоны с цветами, этажерки с книгами и столики для различных игр.
– Что это, интересно, Адам задерживается? – спросила Элинор Шушу, занятую подведением итогов после очередной партии в скрэббл.
– Ты же назначила ему на три, а сейчас только половина третьего, – отозвалась Шушу. – У тебя девяносто три, у меня двести шестьдесят четыре. Совсем неплохо для тебя, Нелл. – Шушу никогда не подыгрывала подруге: она знала, что Элинор немедленно догадается об этом и почувствует себя униженной подобным проявлением жалости.
После интенсивного восстановительного курса физиотерапии и речевой терапии Элинор, казалось, вполне оправилась от последствий удара. Правда, она больше не могла, как прежде, думать о трех вещах одновременно, но Шушу говорила, что это просто счастье для людей, живущих с ней под одной крышей.
Иногда Элинор не сразу удавалось подыскать нужное слово, вспомнить имя или название, и тогда она злилась на себя. Частенько она расстраивалась из-за того, что не может двигаться тан же быстро, как раньше. Порой Элинор совсем падала духом и начинала сомневаться, что когда-нибудь снова сумеет написать хоть одну книгу. Тогда Шушу говорила:
– Когда тебе действительно захочется писать, ты прекрасно сделаешь это.
