Губы Катце задрожали:
— Мне не нужно равенства… Мне ничего не нужно, — дыхание сбивалось, а голос казался жалким и чужим. — Я просто хотел… я хотел тебя увидеть. Больше ничего… — Катце проглотил горечь, но горло сдавливало — и дышать становилось трудно. — Отпусти меня, Рауль… Пожалуйста. Я достаточно заплатил уже.
Боль. Много боли. Откуда она взялась? Она пронизывала тело, душу, даже разум, вгрызалась в естество беспощадно и жестоко. Катце слабо пошевелился — руки затекли от неудобной позы, на бедрах монгрел, словно все еще ощущал пальцы дроида. Омерзительно.
— Лжёшь, Катце, — поджал губы блонди, — тебе хочется равенства. Ты возжелал его в тот самый момент, когда я впервые коснулся твоих губ своими, — почему слово «поцелуй» Рауль произносить не хотел. — Просто до этого момента у тебя не было мыслей об этом. Если я не держу тебя на привязи, не надеваю на тебя кольцо и не испытываю действие сильных афродизиаков, как Ясон поступает с Рики, это ещё не значит, что мы равны в этих отношениях и ты для меня что-то большее чем пэт, — Эм чётко и безоговорочно озвучил единственную для себя истину.
Блонди одним движением дёрнул скованные руки Катце на себя, отчего боль в предплечьях стала ослепительно яркой, но через пару секунд, как будто в компенсацию, появилось ощущение свободы — руки дилера больше не были скованы, но плохо слушались из-за оттока крови. Пользуясь беспомощным состоянием Катце, Рауль, практически притянув его к себе на колени, усмехнулся:
— Хотел видеть? Мне лестно это слышать, поверь, но у нас могут быть проблемы… Поэтому я сделаю сейчас то, что навсегда укажет и закрепит за тобой особое место. Возражения не принимаются.
Катце не понимал Рауля. Так нельзя! Зачем он прикасается к нему? Зачем снова смеется над его болью?
— Ты не понял, Рауль, — Катце упирался руками в грудь блонди, ошалело глядя в зеленые глаза. — Мне не нужно ни-че-го. Я уже ничего не хочу.
Монгрел начинал паниковать. Второй Консул крепко держал его в объятиях, и отпускать явно не собирался. Кроме того, Катце на коленях Советника было неудобно сидеть — что-то твердое упиралась в бедро монгрела. Когда же до Катце дошло, что Рауль возбужден, он испытал такой ужас, по сравнению с которым сексодроид был детской сказкой.
— Не надо, Рауль…
Катце напрягся и попытался высвободится из объятий блонди.
Эм без какого-либо заметного труда пресёк попытки монгрела к освобождению — для него это в принципе не составляло проблемы, ну а уж в теперешнем состоянии Катце и подавно. Позволив дилеру сидеть, упёршись руками ему в грудь — связывать его снова не очень-то хотелось — Рауль невозмутимо продолжал беседу:
