— Двое…
Хансен почувствовал, что не может двинуться с места. Чёрт возьми, но кто ещё затесался в игру? Да правда ли, что есть ещё кто-нибудь другой? А если это так, то кто именно мог интересоваться сейфом Коллинза? Шукк?.. Возможно, но только возможно…
— Макс! Пять бумаг, только скажи мне, кто второй?
Но у Макса была своя профессиональная честность. Он демонстративно перевернул пустую рюмку и поставил её кверху ножкой на стол. С ним было бессмысленно разговаривать. Макс улыбнулся сочувственно.
— Поищи сам…
…Кто же второй?.. Хансен провёл эту ночь без сна, впрочем, Коллинз послал за ним Франтишка в бог знает какую рань. Майор сидел за своим письменным столом совершенно трезвый и отдохнувший. С некоторой важностью он просматривал бумаги.
Майор указал Хансену на стул и продолжал копаться в бумагах.
— Садитесь, садитесь, Хансен… Да, скажите-ка мне, знаете ли вы некоего Гартмана? Вильгельм Гартман… Вы когда-нибудь слышали это имя?
«Вилли Гартман! — Хансен почувствовал, как сразу же пересохло в горле. — Только хладнокровие, — думал он, — только спокойствие! Что это всё означает? Испытание? Подозрение? Или провокация?» За все три года опасность ни разу так не была близка. Взглянул на руки: жилки на руках набухли. Это состояние продолжалось какую-то долю секунды. Почувствовал твёрдый взгляд Коллинза.
— Вильгельм Гартман… Знал когда-то такого, и даже хорошо, хорошо знал…
Коллинз шуршал листками телеграмм, что-то разыскивая.
— Прибыл он из Берлина и выступал со всяким политическим вздором перед рабочими. — Коллинз вдруг утратил бюрократический тон. Да какие основания у него не доверять Хансену? Потом вспомнил разговор с полковником Рокком и его предупреждение: «В нашем деле подозрительны все. Это основное правило…» У него было неприятное чувство, когда он читал эту телеграмму из Франкфурта… И страх. Хансен смотрел на него испытующе.
— Так в чём дело? Я-то тут при чём?
Коллинз сделал над собой усилие и продолжал бесстрастно:
— Этот Гартман арестован. Сейчас им занимается Шукк. Пока никаких результатов. Главное управление отдало распоряжение, чтобы вы, Хансен, занялись им лично.
Хансен молчал. В глазах у Коллинза ирония.
— Они, видите ли, чего-то там ждут от всего этого.
Хансен ответил равнодушно:
— Пусть думают что хотят. — Ему ужасно захотелось окончить этот разговор. И выйти на воздух. И побыть одному.
— Выезжайте сейчас же в Нюрнберг, — сухо сказал Коллинз. — Сейчас же… И займитесь этим человеком.
