Когда Изабель исполнился сорок один год, она родила сына, которого назвали Морисом. У Лизетт и Джоанны заканчивалось их полугодовое пребывание в пансионате для благородных девиц в Швейцарии, и обе подруги торопились успеть к крестинам ребенка. По этому поводу отец и Изабель устраивали пышный прием на открытом воздухе в саду. Девочки впервые видели новорожденного, который буквально утопал в море шелка, кружев и лент. Его сердитое сморщенное личико маленького старичка было красным как помидор. Он, не переставая, пронзительно кричал на руках няньки, а его мать в это время важно демонстрировала ребенка гостям. Все присутствующие, включая Изабель, облегченно вздохнули, когда младенца, наконец, унесли в дом.
На праздник было приглашено больше сотни гостей. День выдался необычайно жаркий. Лужайка перед замком напоминала море цветов, шляп, нарядов – преимущественно пастельных тонов. Шампанское лилось рекой. Столы под зелеными тентами, покрытые камчатным полотном, сверкали хрусталем бокалов и серебром столовых приборов.
– Твоя мачеха устроила настоящий пир. Не сомневаюсь, он станет гвоздем сезона, – сказала изумленная Джоанна, с любопытством оглядывая столы.
Лизетт и Джоанне только что исполнилось по семнадцать лет. Обе в белых платьях, подруги прекрасно дополняли друг друга: яркая рыжеволосая Джоанна и Лизетт с подколотыми вверх золотистыми локонами, в прелестной шляпке. Они напоминали сестер, понимающих друг друга с полуслова.
– Кажется, сегодня – самый главный день в жизни моего отца, – сказала Лизетт, – хотя я знаю, что он предпочел бы более скромное торжество. У него такой усталый вид.
Шарль расхаживал по лужайке от одного гостя к другому. Некоторые не могли присутствовать в церкви, и пришли только сейчас, и он приветствовал вновь прибывших гостей. Он неважно себя чувствовал, изнемогая от жары. Испытывая радость от рождения сына и огромное облегчение, что наконец прекратились капризы Изабель, связанные с ее беременностью, он не забывал и о Лизетт. Каждый раз, когда их взгляды встречались, Шарль улыбался ей, и в его глазах можно было прочесть, что дочерью он гордится не меньше.
Иногда Лизетт спрашивала себя, не жалеет ли она о том, что столько лет прожила вдали от отца, – ведь все могло быть иначе, если бы жива была мама; но потом осознала, что жалеть не о чем. Ведь и задолго до женитьбы на Изабель отец не очень-то в ней нуждался. Только теперь к нему пришла запоздалая отцовская любовь, на которую Лизетт сразу же откликнулась всем сердцем и которая сблизила их.
