– Уж не сватовством ли ты решил заняться, господин мой и учитель?
– Поживем – увидим.
– Если доживем.
– Не следует с этим шутить. Все-таки духовник принца может быть прав. И преступник соблюдает некую систему, придерживаясь языческих праздников. Или хочет заставить людей в это поверить.
– Но ни в день, ни в ночь Середины лета ничего не случилось!
– Зато впереди у нас Урожайная ночь. Говорят, именно тогда приносились самые кровавые жертвы.
– Аккурат между праздниками Петра и Павла и Петром-в-веригах. Почему это языческие праздники так упорно совпадают с христианскими?
– Надеюсь, во дворце ты никому не задаешь таких вопросов? Нас, карнионцев, здесь и без того называют еретиками. Еретиками и язычниками. Нас, принявших Христа почти на тысячу лет ранее северных дикарей! – Лабрайд язвительно усмехнулся. – Впрочем, в истории подобные примеры встречались не раз. И еще нас считают смутьянами. И вот теперь мы, южане, надрываемся ради сохранения порядка в империи, и сохранения Тримейнской династии. И при том прилагаем все усилия, чтоб никто о наших трудах не узнал. Ибо нам хорошо известно – ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– Ты очень добр, говоря «мы». Но в действительности во главе предприятия стоишь ты. И я не очень понимаю, зачем я здесь нужна. Джаред – понятно. У него есть Дар, И у тебя тоже. А у меня нет.
– Именно поэтому без тебя нельзя обойтись. Я говорил тебе, что могу почувствовать присутствие Силы. К сожалению, наш враг также на это способен. Вот чему я не устану тебя учить: правильно оценивай возможности. И свои, и противника. Да, я могу шагнуть туда, куда тебе путь закрыт, и сделать то. что другие не в силах. Но я пойду на это лишь в крайних обстоятельствах. Когда возможно будет точно нанести удар…
– Милосердия.
Лабрайда это сравнение явно покоробило.
– Тебе вредно посещать турниры. Но необходимо, к сожалению, Ибо пока не наступит мгновение истины, мне не обойтись без твоей наблюдательности. Без твоей ловкости.
– Умеешь ты людей утешить… – Это была строчка из одной простонародной южной песни. Но Лабрайда легкость тона не обманула.
– А ты все еще нуждаешься в утешении. Я угадал?
– Не в этом дело. Просто мне здесь не нравится.
– Где «здесь»?
– Во дворце. В Тримейне. Вроде красивый город, а…
– Хочется убежать домой, к маме. К которой из двух?
Бессейра не ответила. Лабрайд тоже помолчал, а когда заговорил снова, тон его был не столь саркастичен.
– Ты ведь уже пробовала возвращаться домой.
