Пошел мелкий, моросящий дождь. И без того мокрая одежда на этот раз промокла до нитки. Потянуло ко сну. «Не спать, не спать!» — командовал себе Комлев. Но веки смыкались. На минуту забылся и явственно услышал лязг гусениц танков и ясный русский говор: «Он здесь, он должен быть где-то здесь!»
Быстро вскочил, но кругом было тихо. Дождь прекратился, зато крепче ощущался холод. Куртка и брюки обмерзли, стали твердыми, словно футляр.
«Эх, ясное море! Чуть не уснул. Так можно и замерзнуть», — ругал себя Комлев, разминая одеревеневшие члены.
Сквозь частокол соснового леса проглянула холодная луна. Опираясь на палку, Комлев пошел на восток.
Наступил рассвет. Поднялось позднее осеннее солнце. Комлев сел на ствол поваленного бурей дерева. Снова посмотрел на свои продовольственные запасы. По три конфеты в день — на двое суток хватит, по две — на трое. Позавтракал одной конфетой.
Посмотрел на письмо Голубева и с горькой усмешкой подумал: «Когда же теперь доставлю его адресату?».
Виктор Хмара писал простым карандашом, и вода не очень попортила письмо. Комлев разобрал каждое слово. Хмара сообщал, что ему присвоили звание старшего лейтенанта, наградили орденом Красного знамени, что теперь он командует ротой.
Комлев живо представил себе механика, которого на аэродроме почти ежедневно преследовали неудачи. «Где он со своими орлами теперь? Не придет мне на помощь. Слишком далеко я приземлился».
Пригрело солнце. Подперев рукой голову, летчик задумался. С досадой он вспомнил свои ошибки во вчерашнем бою. Зачем надо было после боя выходить из облачности! Зачем?
Утреннюю тишину нарушило гудение моторов немецких самолетов. На небольшой высоте они пролетели над Комлевым. Но вот он услышал другой, знакомый гул. Это в безоблачной выси шли свои. Радостно забилось сердце. Он встал и снова побрел.
Три дня и три ночи то шел, то полз Комлев, под дождем, под снегом. Питался ягодами. Однажды на пути встретился сохатый. Пока Комлев раздумывал, убить его или нет, лось спокойно скрылся в лесу.
Наступила четвертая ночь. Комлев уже не шел, а полз. Впереди открылось большое озеро. На том берегу — родные, русские сопки, там Родина! Опираясь на палку, с трудом встал на ноги. Холодный порывистый ветер пронизывал до костей. По небу, словно сказочные бойцы-великаны в шинелях с рваными полами, бежали тучи. Зарядами валил снег.
— Эх, ясное море, засыплет-заметет! — Комлев поправил на голове подшлемник.
