Жижковская Малая сцена – это театрик для любительских трупп. Неужели какая-то из них решилась ставить мюзикл? Впрочем, почему бы и нет, если авторами его были Анди с Томом. За что я ценил Гертнера, так это за трезвую оценку собственных возможностей. Это он основал тогда в гимназии наш ансамбль, но вскоре предусмотрительно передал руководство Добешу. Однако дебютировали мы песней, которую сочинил Том. Музыка, конечно, была всего лишь подделкой под то, что тогда играли по радио, этакий заурядный рок-н-ролл, зато текст, который пела Зузанка, бесспорно принадлежал Гертнеру, так же как и неумелое соло на гитаре. Саксофон Добеша и мое поэтическое дарование одержали победу уже потом. И должен сказать, Том вел себя в этой ситуации по-спортивному. «Мы – одна команда», – комментировал он наступившие изменения. Так же безупречно он, впрочем, держался и позднее, когда мы все вновь встретились в Праге. Недоучившись, как и я, он бросил якорь в культурном отделе «Подружки» и в музыкальную жизнь уже вмешивался лишь как теоретик.
– Так вы хотите ставить свой мюзикл на Малой сцене в Жижкове?
Томаш, вошедший с большой красивой чашкой ароматного кофе, рассеянно поглядел на черную папку с тесемками.
– Что? А-а, ну да. Это идея Анди: попробовать сперва там. Пара спектаклей на Жижкове, а потом можно еще кое-что отшлифовать и отдать в Карлин.
– Черт возьми! Высоко же вы метите! Томаш пожал плечами.
– Я где-то читал, что даже хороший писатель способен создать только одну настоящую книгу. Все остальное, что он пишет и издает, – лишь подготовка и немногого стоит.
– Вот как? – с сомнением отозвался я. – Может, и верно, но не для всех.
– Разумеется, – терпеливо пояснил Томаш, – но не станешь же ты спорить с тем, что есть люди, которые вынашивают великий замысел. Один-единственный. Главный в своей жизни.
– Да, – сказал я, – бывает. – Спорить с этим я и впрямь не мог, уже потому, что сам себя к таким личностям не относил.
– У меня тоже есть такой замысел. – Гертнер улыбнулся. – Ты даже не представляешь, Честик…
– Почему же, – вставил я, – представляю!
– Да нет, я хотел сказать, что ты и представить себе не можешь, о чем этот замысел.
Томаш сидел передо мной на полу скрестив ноги и помешивал ложечкой кофе.
– Ну-ну, так о чем же?
– О нас, – ответил Томаш, звякнув ложечкой о блюдце, – хотя в нашей теперешней ситуации это звучит диковато.
– О нас? – переспросил я озадаченно.
– О нашей старой компании из Врбова. О том, как мы начинали в гимназии.
