– Иными словами, Генри Грейнджер был для вас не человеком, а тварью, которую следует уничтожить? Раздавить, как червяка, или размозжить ему голову, как крысе?
– Я не убивала его. Я уже сто раз повторяла вам: когда я вышла из дома и отправилась в город, он был жив и здоров.
– Да, вы говорили, что дошли пешком до Уимблдонской Общины. И мои люди пытались разыскать там свидетелей, которые видели вас и могли бы под присягой подтвердить ваши слова, но никого не нашли.
Дэниэла прошиб холодный пот. Свидетель был, но я солгал ей, хотя…
Он стал лихорадочно листать документы и, наконец, добрался до нужной копии. Это было свидетельство человека, видевшего «женщину, похожую на Меган Андерсон» у Уимблдонской Общины в вечер предполагаемой смерти Грейнджера. В углу стояла размашистая подпись Дэниэла и число: двадцать третье февраля. Дрожащими руками он вытащил из магнитофона кассету. Наклейка сбоку была чиста: он делал копии в такой спешке, что забывал проставлять даты. Но число обязательно было названо в самом начале записи. С громко бьющимся сердцем Дэниэл засунул кассету обратно, перемотал и нажал на пуск. Первые несколько секунд, пока экран был пуст, он был едва жив от волнения. Наконец его голос произнес:
– Миссис Меган Андерсон допрашивается инспектором полиции детективом Келлером в комнате номер десять. Дата: двадцать первое февраля, три часа пополудни. Миссис Андерсон, вернемся к…
Двадцать первое февраля. А свидетель нашелся только через два дня. Значит, он не солгал Меган! У Дэниэла перехватило дыхание; чтобы успокоиться, он плеснул себе в стакан виски и залпом выпил. И все-таки это было ужасно – искать доказательства собственной честности в видеозаписях, а не у себя в памяти. Ужасно было и то, что Дэниэл не помнил ни слова из этого допроса и ни единой строчки свидетельских показаний.
Дэниэл промотал пленку до места, на котором остановился.
– … но никого не нашли. Жаль, что вы не можете описать встреченных вами людей.
– Я не очень-то смотрела по сторонам, – сказала Меган. – Мне хотелось побыть одной, я гуляла и все время думала о том, как мне противен этот подонок Грейнджер.
Она говорила скучающим, слегка раздраженным, но отнюдь не испуганным голосом, словно была уверена, что ее задержание – это всего лишь досадная ошибка, которую вот-вот исправят. Невиновность Меган была столь очевидной, что пораженный Дэниэл не понимал, как можно было не заметить этого три года назад.
Допрос проводился спустя два дня после смерти Грейнджера. Роскошное вечернее платье Меган сменила на обычную одежду, но была по-прежнему изящна и ухожена. Своей внешности она уделяла огромное внимание, очевидно считая свою красоту оружием против всех мужчин на свете.
