Африка грёз и действительности (Том 1) | страница 51
В период созревания плодов и овощей к уцелевшим садам и огородам из глубинных районов страны приходят толпы голодающих, с которыми ничего не может поделать даже многочисленная охрана.
Зная эти факты, трудно поверить рассказам старых итальянских поселенцев о том, что до войны в городах и поселках пустыни обычно жители не запирали свои дома, даже если они покидали их на несколько дней. Честность процветала не только среди оседлых поселенцев, но и среди пастухов-кочевников. Никогда здесь не случалось краж.
Вам вдруг становится ясным, что в людях здесь что-то надломилось. Если раньше арабы и не помышляли посягать на чужое имущество, то теперь нищета заставила их воровать. Но она же навела их на мысль о причинах теперешнего бедственного положения. Они хорошо поняли, что их родину разорили агрессивные итальянцы. Из бедности и страданий родилась ненависть арабов ко всему чужому, ко всем, кто пришел в их страну, чтобы ее колонизировать, «цивилизировать» и «умиротворить», к тем, кто, в конечном счете, вверг страну в губительную войну.
А восемнадцатилетний итальянский безработный, который шатается по улицам и клянчит у прохожих сигареты, ошеломил нас вопросом:
— Неужели это новый чехословацкий автомобиль? Ведь у вас провели национализацию.
Мы не сразу поняли связь между этими фразами.
— Ведь такую вещь нельзя сделать на заводе после того, как его национализировали.
Теперь нам стало достаточно ясно, чем озадачила молодого итальянца наша машина. «Татра» была в Триполи предметом всеобщего удивления. Молодой итальянец, в котором «балилла» воспитала ненависть ко всему социалистическому, не может понять, что национализированная промышленность Чехословакии прогрессирует.
После получасовой беседы с ним мы поняли, как тяжело будет перевоспитать некоторых молодых фанатиков, подвергавшихся долгие годы одурманиванию в «балилле». При всей нищете его теперешней жизни он не допускает, что мог бы получать за равный труд такую же плату, как и «неполноценный» араб. В настоящую демократию он не верит и не представляет себе государства без дуче, а цветных рабочих без белых хозяев. В его глазах появляется испуг, когда он слышит о заводских советах и национальных комитетах. Система, в которой он был воспитан, не оправдала себя.
Но молодой фашист склонен приписать все это злому року, случайности, наконец, недостатку фанатизма у приверженцев дуче, так как ореол Муссолини еще долгое время после проигранной войны остается для него неприкосновенным.
