— До чего ж ты дотошный. Собираешься допросить их насчет дядюшки?
— Именно. Дядюшка этот сказал мне, что занимается их образованием и тем избавляет сестру от части расходов. Я бы хотел задать им несколько вопросов по разным предметам.
"Да уж, на учителя он определенно не похож!" — заметила про себя миссис Олмонд, когда некоторое время спустя увидела в углу Мориса Таунзенда, склонившегося к ее племяннице.
В речах молодого человека и правда в тот момент не было ничего от наставлений педагога.
— Согласны ли вы встретиться со мной завтра или послезавтра? — тихонько спросил он у Кэтрин.
— Встретиться с вами? — переспросила она, подняв на него испуганные глаза.
— Мне нужно переговорить с вами о чем-то важном, очень важном.
— А разве вы не можете прийти к нам? Разве нельзя переговорить в доме?
Таунзенд печально покачал головой.
— Я больше не переступлю порог вашего дома!
— О мистер Таунзенд! — прошептала Кэтрин. Она дрожала от страха, не понимая, что произошло; может быть, отец отказал ему от дома?
— Для меня это значило бы потерять уважение к себе, — сказал молодой человек. — Ваш отец оскорбил меня.
— Оскорбил вас?
— Он укорял меня моей бедностью.
— Нет, вы ошиблись, вы его не поняли! — решительно проговорила Кэтрин, поднимаясь.
— Возможно, я слишком горд… слишком чувствителен. Но ведь вы и не хотите, чтобы я был иным? — вкрадчиво спросил он.
— Вы не должны так думать о моем отце, — сказала Кэтрин. — Он очень добрый человек.
— Он глумился надо мной, над тем, что у меня нет своего занятия. Я стерпел только потому, что он ваш отец.
— Я не знаю, какого он мнения о вас, — сказала Кэтрин, — но я знаю, что он добрый человек. А вы слишком собой гордитесь, так нельзя.
— Хорошо, я буду гордиться только вами! — объявил Морис. — Так вы согласны встретиться со мной на Вашингтонской площади завтра вечером?
Ответом на приведенное выше заявление мистера Таунзенда был густой румянец, разлившийся по лицу Кэтрин. Она отвернулась, словно не слышала вопроса.
— Так вы согласны встретиться со мной? — повторил он. — Там очень тихо, никто нас не увидит… особенно в сумерках.
— Это _вы_ недобрый человек, это _вы_ глумитесь надо мной, когда говорите мне такое.
— Что вы, моя дорогая! — пробормотал молодой человек.
— Ну как можно мною гордиться? Я некрасивая и глупая.
На это замечание Морис ответил страстным, но неразборчивым бормотанием, из которого она поняла только, что чрезвычайно мила его сердцу.
Все же она возражала:
