Даша тем временем поднялась с пола, утерла слезу, которая вытекла из глаза вместе с тушью.
— Знакомься! — торжественно объявила она. — Это моя подруга Аврора, а это — Денис, худший певец в мире.
Денис снял парик и шлепнул им Дашу по голове.
— Тьфу! — возопила Даша. — Из него же животные разлетаются!
— Нет никаких животных! — обиделся Денис. — Это парик моей бабушки, царствие ей небесное.
— Знаю я твою бабушку, — кивнула Даша.
— Бабушка, святая женщина, завещала мне эту квартиру, так что я о ней — только хорошее! — воскликнул Денис. — С тех пор как я здесь живу, ни разу не вспомнил, как она орала мне с пятого этажа: «Эй, говнюк, иди обедать!» Ну, что вы встали, что встали?! — закричал он. — Как маленькие! Давай, — бросился он к Авроре, — ручку сюда, ножку сюда, ботиночки снять… Или сама справишься?
Аврора рассмеялась и сняла дубленку.
— Так! — завопил Денис. — Наша сегодняшняя вечеринка посвящается Алле Пугачевой! Парик… Где парик? Парик верните!
Аврора подняла с пола парик и протянула ему, Денис кое-как надел его ей на голову:
— Хором поем под караоке! Вперед!
Они прошли в комнату, в которой люди в блестящих красных, черных и каких попало париках и шиньонах отплясывали под песни Пугачевой. Денис бросился к микрофону и запел:
— До сих пор стою я у той черты…
Голос у него, кстати, был сильный, хорошо поставленный, и он так артистично изображал приму эстрады, что все замирали от восторга.
— Вот мои друзья детства, — сообщила Даша. — Дружим, так сказать, семьями.
— Класс! — произнесла Аврора.
— Вы есть хотите? — подошел к ним симпатичный молодой человек. — Меня Витя зовут.
— А что это такое? — полюбопытствовала Аврора.
— Ну, вообще-то сначала были калифорнийские роллы, только они у Миши развалились. Но все равно ужасно вкусно, — охотно рассказал Витя и, зачерпнув вилкой кашу загадочного цвета, предложил Авроре.
Она попробовала и поняла, что страшная на вид еда действительно очень и очень вкусная.
— Будешь? Пойдем на кухню, а то у меня от Пугачевой уже раздражение на коже.
Они перебрались на кухню, Витя переложил роллы с подноса в тарелку, налил в высокий бокал колы со льдом и уставился на Аврору.
— Я бы хотел жить на последнем этаже небоскреба, — сообщил он, пока Аврора жевала. — На тридцать пятом, например. Я бы каждое утро орал: «Я король мира!» И чтобы стиль был японский, аскетичный: все белое, дерево коричневое, а спать и есть на полу…
— А ты где живешь? — поинтересовалась Аврора.
