- Идемте, я дам вам две чистые нулевые простыни. Из командирского резерва. И на самом деле дал да еще и напутствовал странной фразой: На каждого влюбленного довольно наготы.
Потом Костя-Разночинец включил им кран, крикнув: "Я ухожу и включаю вам жизнь!" - и убежал по своим делам.
Маша проворно стянула с себя Юркин спортивный костюм, спустила трусики. Юрка, которого мучил вопрос, каким образом они будут мыться вдвоем, только перевел дух. Он тоже решил не стесняться, быстро снял штаны. Стоя на одной ноге, потерял равновесие и упал бы, если бы не товарищеская поддержка.
Маша с визгом кинулась под холодную струю. Юра же ступил под воду с мужественным спокойствием. По его худой груди стекали прозрачные струи, и он представлял себя под водопадом где-нибудь в экзотической стране. Маша прижалась к нему, и Юрка почувствовал, как полыхнуло жаром, как, помимо воли, он возбудился, ему стало неудобно и стыдно: вдруг Маша почувствует? Он чуть отстранился, но она сразу все поняла, обвила его шею руками и впилась ему в губы.
- Ты чудо,- прошептал Юра, он касался ладонями ее бедер, ощущая чудный изгиб, сердце колотилось, рвалось из груди, дыхание перехватывало. Я так счастлив...
- И я тоже... Ты хотел помыть мои волосики...
За последнее время ее волосы быстро выросли, стали длинными, и особенно это стало заметно сейчас, когда они превратились в тяжелые мокрые волокна и уже закрывали ее худенькие лопатки. Юра осторожно намотал волосы на руку, чтобы ощутить их прелесть и заставить ее томно откинуть голову; ему показалась, будто вспыхнула полоска на шее, он выпустил гриву, взял пластмассовую бутылочку, вылил огромную тягучую каплю елея, она поползла по волосам, как замедленная струя благоухающей лавы. Не нужно было экономить воду, тугие струи летели во все стороны; чудно было видеть Машину обнаженную грудь под светом ранней луны, сверкающую пену, исчезающую у ног...
Они решили не одеваться и, скомкав свои простенькие наряды и простыни, выскочили из душевой; резко открывшаяся дверь пристукнула немытую тень, она жалобно ойкнула. С развевающимися простынями обнаженные купальщики пролетели мимо ошалевших прапорщиков, подпрыгнули, вознеслись над забором и исчезли.
- Господи, помилуй! - завидев вихрем поднятые тела, пробормотал патрульный и неумело перекрестился. Голых видал, но чтоб летали! - И тут же почувствовал, как закружилась голова, будто залпом выпил бутыль портвейна.
Напарник же мигом протрезвел и дал резкую отповедь:
