- Это вы, товарищ подполковник? - спросила его темнота.
- Я. Что скажешь? - Он узнал Козлова. Сейчас будешь тереть ухо и докладывать, что танки уперли караогайцы?
- Никак нет. Это были наши, из аборигенов,- поторопился доложить начальник разведки, отнимая руку от уха. Лейтенант Моносмиров, прапорщик Тулов и боец. Фамилию не помню...
- Вот сволочи!.. Купились! А третий кто - Чемоданаев?
- Чемоданаев в дежурке спит... Третий - из дезертиров, за Огая воюет... Они идейные, товарищ подполковник. Я давно за ними присматривал, все в бой им не терпелось.
- Присматривала бабка за своей девичьей честью... И дежурный, сукин сын, упустил! Прошляпили, проспали...
Беззаботное настроение улетучилось. Да и чего ваньку перед подчиненными ломать! Думай, с какой рожей появишься перед полком и объявишь, что три танка удрали на волю, и кто знает, в какую сторону захочется пострелять бывшим однополчанам... Это был крах, позор, стыдоба на всю Среднюю и Центральную Азию и прилегающие районы. У Лаврентьева свистнули танки. Зеленые пацаны увели из-под носа без единого выстрела. Уже совершенно рассвирепевший, он вбежал по лестнице в штаб, чуть не сбив с ног бросившегося навстречу дежурного.
- Ну ты, гад, говори, как танки упустил! Дрыхнул? - От злости у Лаврентьева перекосило рот. Расстреляю! До трибунала не дотянешь!
Он позвонил в Москву Чемоданову, доложил, выслушал положенный его душе мат. Ждал, когда генерал объявит о том, что будут его, бедолагу, а вернее, валенка и недотепу, снимать с должности, но не дождался. Чемоданов приказал в сжатые сроки найти танки, детализировать не стал, а насчет уничтожения их даже и не заикался.
Только он закончил разговор, тут же раздался звонок. "Война по телефону",- подумал он и как в воду глядел. В трубке раздался чей-то мерзкий гнусавый голос с ярко выраженным южным акцентом:
- Ты меня на порог не пустил, да? Прогнал, уходи, говорил, да?
А танки уехали. Ай, как нехорошо! Да? Москва башка даст? Впиндюрит! Правда, командир? Умным был - бакшиш получил! А сейчас - нет танка, нет бакшиш. Трудно быть бестолковым... Ну, гудбай, полковник. Генералом не будешь... Иди к нам - командир отделений будешь!
Он еле узнал, скорей даже догадался, что этот поток бахвальства, наглости и самоуверенного хамства исходит не от кого иного, как Салатсупа.
И Лаврентьев, наливаясь яростью и злобой, зарычал:
- Ну ты, обезьяна! Если танки к исходу дня не будут возвращены, я тебя отловлю, заряжу твою огурцовую голову в самую грязную пушку и выстрелю в твою же задницу. И передай Кара-Огаю, что такие шутки со мной не проходят. Если он не хочет, чтоб я выступил на стороне Сабатин-Шаха, пусть срочно делает выводы. И еще передай, что ровно через сутки я отдам приказ уничтожить танки. Такая же задача поставлена командиру вертолетной эскадрильи... Ты все понял, обезьяна?
