Через некоторое время они оказались в местном отделении КГБ.
В кабинете, куда препроводили Зауриха, ему предъявили телеграмму следующего содержания: «Баронство подтвердилось. Вас ждет наследство. Сообщите возможность вылета Бонн».
Естественно начались вопросы по существу сообщенных в телеграмме данных. Заурих что-то невнятное отвечал. Все это заставило сотрудников сообщить, что очередным, рейсом он будет отправлен в Москву. А за спутницу пусть не беспокоится…
Все, конечно, разъяснилось и благополучно завершилось.
Но обман друзей стоил Алексею Зауриху немало треволнений.
За столиком в ресторане Дома литераторов Расул Гамзатов, писатель из ГДР Макс Вальтер Щульц, — автор романа «Мы не пыль на ветру» и ректор Лейпцикского Литературного института им. И.Бехера, и переводчица Евгения Кацева, работавшая тогда в журнале «Вопросы литературы».
Расул что-то сказал Максу Вальтеру Шульцу. Кацева стала переводить.
Не прерываясь, она продолжала беседу с гостем на немецком языке.
Расул не выдержал:
— Смотрите, какой замечательный у нас переводчик. Она даже мое молчание переводит…
В 1970-х годах Сергей Сергеевич Наровчатов, пройдя курс лечения и обретя вновь статус известного поэта, стал Председателем Московской писательской организации. К тому же он был не только поэтом, но и автором ряда таких литературоведческих исследований, как «Лирика Лермонтова», «Заметки поэта», «Атлантида рядом с тобой» и др. Мне даже казалось, что в последние годы жизни его все более привлекала эссеистика, позволявшая ему выговаривать сокровенные мысли о назначении поэзии, о специфике поэтического овладения миром, о поэте и его гражданской позиции.
Именно таким был и его доклад, который он представил писательскому собранию. Назывался доклад примерно так: «Гражданская позиция поэта и поэзия Александра Блока».
По ходу своего выступления он заметил:
— сомнительная эта формула Станислава Куняева: «Добро должно быть с кулаками».
Сидевший сзади меня поэт Геннадий Серебряков похлопал меня по плечу и сказал:
Добреть Сергей Сергеич начал,
Он взял добро… и раскулачил.
Петр Андреевич Вяземский записал рассказ Льва Николаевича Толстого о том, как тот ехал на почтовых.
Ямщик, подгоняя лошадей, подстегивал их кнутом и приговаривал:
— Ну, пошевеливайтесь, Вольтеры мои!
Льву Николаевичу показалось, что он ослышался. Но когда ямщик а в третий раз назвал лошадей Вольтерами, не выдержал:
— Да почем ты знаешь Вольтера?
— Я не знаю его, — ответил ямщик.
