Когда Мадина была маленькая, она приходила в библиотеку сразу после уроков и еще по дороге от школы — это была довольно долгая дорога, потому что автобус по Бегичеву не ходил ни тогда, ни теперь, — внутри у нее, в точности между сердцем и горлом, подрагивало счастье: вот сейчас, сейчас… Час или два она бродила между полками, выбирая книги, а потом, подпрыгивая от нетерпения, бежала домой и уже там читала до головокружения, до ночи, и засыпала с книжкой в руках.
Поэтому ей казалось, что в библиотеке прошла вся ее жизнь; да так, собственно, и было. И поэтому, окончив университет, она даже не попыталась устроиться в Твери, может быть, найти там какое-нибудь престижное занятие, а вернулась в Бегичево и пошла работать в районную библиотеку.
— Ой, Мадинка! — удивилась и обрадовалась Зоя, увидев Мадину в дверях. — А я думала, ты после обеда не придешь.
Мадина иногда думала, что Зоя чувствует себя на работе не как рыба, а как кошка, оказавшаяся в воде: вроде и плавает, не тонет, но уж слишком не свойственно ей такое занятие.
— Серию «Повседневная жизнь» как оформлять? — то ли спросила, то ли пожаловалась Зоя. — Как художественную или как документальную? Я думала, как документальную, а потом смотрю, там Ходасевича книжка. А Ходасевич — это же писатель?
— Писатель, — улыбнулась Мадина. — И даже поэт.
— Значит, как художественную. Или нет? — с сомнением произнесла Зоя.
— Сейчас разберемся, — успокоила ее Мадина.
«Надо будет папе их принести, — подумала она, листая новенькие, напечатанные на прекрасной белой бумаге книги из новой серии „Повседневная жизнь“ нового же московского издательства. — Он такое любит».
Она и сама любила «такое» — описания того, как жили люди сто лет назад в русских поместьях, или триста лет назад при дворе французских королей, или как живут они сейчас в Латинском квартале. От того, что обыденная жизнь этих людей попадала в книжки, она переставала быть обыденной, наполнялась особенным смыслом. Или она и была таким смыслом наполнена, потому и в книжках не тускнела?
Мадина разбирала книги, вынимая их из картонных коробок, записывала, описывала; стопка росла на ее столе. Это занятие увлекло ее необыкновенно! Погрузившись в особенную книжную жизнь, она не заметила, как светлый золотящийся туман за окном сначала потускнел, потом стал сизым и наконец превратился в вечерний сумрак.
— Мадин… — Зоя заглянула за стеллажи, за которыми стоял Мадинин стол. — Я пойду? Семь часов уже. Если что, Наташа в читальном зале. Позовешь, она поможет.
