Нет, только не это. Я убью ее раньше…
Эта мысль позволила мне расслабиться. Я даже улыбнулся и посмотрел на себя в зеркало, чего давно не делал в середине дня. Более того, впервые за несколько последних лет я пригласил ее на ужин в ресторан.
Мысль о ее убийстве позволила мне выжить, пережить этот совместный отдых, вернуться на работу и даже услышать от коллег:
— Отдых пошел вам на пользу…
Да, я вновь почувствовал вкус к работе. Из кабинета улетучилась наполнявшая его неотвратимость пришествия Люси. Временами я вообще переставал о ней думать. Теперь я не вздрагиваю и не бледнею, когда она звонит. Нет, я расслабляюсь, устраиваюсь поудобнее в кресле и представляю ее на электрическом стуле, говорящей мне:
— Александро, дорогой. Неужели ты меня не любишь?
Я отчетливо вижу ее нагое, дрожащее на сквозняке тело, ее разведенные, опутанные проводами ноги. Ее напряженные холеные пальцы, ухоженные ногти, впившиеся в подлокотник. Ее всклокоченную, покрытую ремнями и электродами голову. Ее лицо великомученицы. И глядя в ее еще незашоpенные pаспахнуто-удивленные глаза, я отвечаю:
— Нет, не люблю, не люблю, не люблю…
И жму, жму кнопку замыкания…
— Вы меня вызывали?
Отзывается на звонок секретарша…
Дома я продолжаю упиваться своими мыслями.
Я подкрадываюсь к ней сзади и накидываю на ее шею удавку. Люси хрипит, рвется, но я не отпускаю ее и она падает к моим ногам замертво. И я вскидываю в восторге руки, подпрыгиваю и ору, ору победный вопль первобытного человека…
Я убивал ее кухонным топориком. Разделывал на столе различными ножами на мелкие кусочки, раскидывал во дворе перед стаей ворон…
Я топил ее в бассейне. Последние пузыри на поверхности и вот ее безвольное тело мягко опускается на дно…
Я знал, что никогда не смогу убить. Ни ее, ни кого-то другого. Я даже не смогу нанять убийцу. Мысль о том, что я действительно убил, сведет меня с ума. Если раньше не сведут с ума мысли о представляемом убийстве.
Я травил ее. Цианистый калий в суп. Конвульсии. Мышьяк в чесночный соус. Оцепеневший труп. Как красива, как хороша и как любима она мною в гробу…
Я распинал ее в мастерской. Вбивал в нее гвозди. Она истекала кровью. И с каждой каплей я становился свободней…
Я бросался на нее привидением среди ночи. Инфаркт. Перед звонком в «скорую» — пауза в полчаса. Сеpдобольный врач разводит руками, а я брожу по пустому дому и ору, ору вопль первобытного человека.
Я высасывал из нее кровь вампиром. Накачивал наркотиками. Щекотал до смерти. Сжигал на костре. Бросал с балкона. Hо Люси была живее всех живых. Она восставала из пепла. Выныривала. Воскресала…
