Она шумно встала - крупная, ширококостиая. Двумя руками оттянула у горла кольчужный ворот свитера. Она не любила подделок - свитер связала из пальмового волокна стодвухлетняя самоанка, другого такого не было на всем земном шаре!
Стихи не шли. Но она привыкла к ежедневной выдаче в тридцать строк. Биографы и издатели тоже привыкли - разочаровывать никого не хотелось. Тридцать строк, три книжки в год, триста к концу жизни. Неплохая арифметика. Она усмехнулась, любовно погладила ритуальную маску с планеты Бэт-Нуар, посмотрела за окно. Кусок неба в белесых разводах и солнечных блестках выглядел, как манная каша с подтеками подтаявшего масла. Бесцветное небо в стеклянной банке. Бесцветные стихи за решеткой строк.
Она прошлась по комнате, остановилась у стеллажа фонотеки - сплошь авторские записи: первосигналы пульсаров, шумы ветров, "переговоры" обитателей океана. Наугад озвучила один кристалл. Вокалетта Свентикаратоксая, на ее слова. Пустячок. "Кто заставляет электроны прыгать без устали с орбиты на орбиту? То тут, то там они. Ни там, ни тут". Такое можно гнать километрами. А публике нравится...
Вернулась к столу, выщелкнула из шкатулки длинную тонкую сигаретку с золотым утолщением мундштука, поднесла к массивной солнечной зажигалке - в ней билась частичка настоящего протуберанца, захваченного исследовательским кораблем при пролете солнечной короны. Подарок экипажа. Прикурив, она деланно равнодушно, невесть кого обманывая, протянула руку к тайпу.
"Зияй, звезда, Хамелеон Пространства!" - отстучала она, следя за ползущим но экрану текстом. И дальше с ходу, почти без пауз;
Ты все желанней нам. И все земней,
Лети, Времярожденная, в убранстве
Вечноворотов черных простыней.
Да. И это тоже не лучшие строки. Впрочем, кто придерется? Ценители лишь до поры до времени ждут от тебя нового. А когда перешагнешь порог безвестности, работает все, что ни создано. Шутка ли, выдающийся поэт Приземелья! Поэт, не поэтесса - она не любила слово "поэтесса", как не любила своего имени Ларра, позаимствованного отцом, любителем старины, у литературного персонажа, к тому же мужчины. Ларра Бакулева. Будто существуешь под неким знаком. И то сказать, имена нам даются задолго до появления нашего собственного мнения на сей счет. Слова вообще рождаются, живут своей жизнью и обретают власть над тобой прежде, чем научишься их объяснить. Рано или поздно имя роковым образом подчиняет себе человека. Переменить? Ну, нет. Гордыня, похищенная у литературного, Байроном рожденного, предка, вместе с именем отняли право даже на это. Не из гордыни ли, потихоньку переросшей в гордость, она и стала Выдающимся Поэтом?
