– Семейному? – Тщательно выщипанные брови Катрин взмыли вверх. – Не могу представить тебя среди орущих младенцев и мокрых пеленок.
– Значит, вы близоруки, – вставила Дороти.
– Скорее дальновидна!
Анри хохотнул и обратился к Дороти:
– А ты можешь представить меня с пеленками и бутылочками?
– Запросто. Тебе нравится выращивать виноград, а растить детей намного интереснее.
– Из тебя выйдет замечательная мать, – тихо сказал Мишель.
– Старик, между прочим, это моя невеста, – ворчливо заметил Анри.
Дороти пришло в голову: а может, Мишель нарочно привез с собой Катрин, чтобы показать Дотти, что Анри неисправимый бабник и доверять ему нельзя. Хотя, с другой стороны, проще было бы сразу рассказать ей об Эдит. А вдруг никакой Эдит вообще нет? Может, она всего лишь выдумка Анри, некий барьер, чтобы отгородиться от Дотти? Надо будет при первой же возможности расспросить Мишеля.
Возможность представилась, когда они заказывали обед: Мишель, как и тогда в Париже, подвинулся к ней и начал переводить меню.
– Ты знаешь Эдит Фолен? – шепотом спросила она.
– Эдит? Знаю. Но я давно ее не видел. А почему ты спрашиваешь?
– Анри вчера говорил о ней.
– Видно, вспомнил кузину Дороти. Эдит тоже была влюблена в него в детстве. Только Эдит очень хорошенькая.
– А сколько ей лет?
– По-моему, двадцать с небольшим.
– По-моему, Анри положил на нее глаз.
– Сомневаюсь. Он высказался на ее счет вполне определенно: роза без запаха.
– А что, Анри привлекает запах?
– И чем экзотичнее, тем сильнее. А твой запах… – Мишель вдохнул и пододвинулся еще ближе.
– Духи «Ма Гриф», – прозаично объяснила Дороти. – Были бы деньги, любая будет так пахнуть.
К радости Дороти, официант негромко кашлянул, напоминая о себе, и Мишель занялся меню, оставив Дороти наедине с ее мыслями. Увы! Эдит существует, а Анри выдумал историю с помолвкой, чтобы оградить себя от Дотти. А Дотти использует, чтобы защититься от леди Дороти! Лицемер! Совсем изоврался! Посмотрим, кто кого переиграет!
От этой – мысли у Дороти разыгрался аппетит, и она приступила к фирменным пирожкам – от одного их вида слюнки текли, – продолжая обдумывать, как влюбить в себя этого высокомерного волокиту и заставить просить ее руки.
