– Потом я… – У него сел голос. – Дотти, зачем думать о том, что будет потом? Чем плохо сейчас? – Он протянул к ней руки, и Дороти, увидев в его глазах то же желание, что испытывала сама, позволила обнять себя. Анри увлек ее на канапе. – Ты сводишь меня с ума! – шептал он жарким шепотом. – Когда я вижу тебя, я… – Он нежно гладил ей плечо, и его рука опускалась все ниже и ниже. – Дотти, я не думаю о том, что будет завтра. Для меня есть только сегодня и важно только то, что происходит сейчас.
Его пальцы осторожно поглаживали грудь, томившуюся под тонкой тканью платья, и Дороти, пробормотав что-то бессвязное, повернула к нему лицо и приоткрыла губы. Анри прижался к ним, лаская ее рот языком и распаляя желание. Она затрепетала, прильнула к нему и, забыв обо всем, отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, пока не почувствовала, что его рука скользит по ее бедру, поднимаясь все выше и выше. Дороти напряглась и сбросила его руку.
– Я слишком спешу? – спросил Анри. – Дотти, я так тебя хочу, что не могу больше сдерживаться.
Дороти отпрянула и оттолкнула его с такой силой, что он очутился на полу.
– Какого черта? – Он смотрел во все глаза, как она вскочила и поправляет платье. – Дотти, в чем дело?
– Думаешь, тебе все можно? – Она дрожала от негодования и сгорала со стыда. – Я тебя поцеловала, а ты подумал, что я… Меня от тебя тошнит!
Анри поднялся, на ходу застегивая пряжку ремня из крокодиловой кожи.
– Извини. Я был не прав! – небрежно заметил он. – Дотти, но ведь ты могла просто сказать «нет». Ведь я не насильник.
– Приятно слышать. – Она чувствовала себя идиоткой.
– И мне показалось, ты ничего не имела против нашей близости. – Анри накинул пиджак и направился к двери. – Ну что же, все целы и невредимы. Пойдем спать? Каждый в свою кровать, само собой разумеется.
Дороти молча поднялась наверх и, лишь войдя в свою комнату, осознала, что виновата в случившемся ничуть не меньше Анри. Нет, это она во всем виновата! Сама его спровоцировала, флиртовала вовсю… А потом принялась изображать оскорбленную невинность! Вот дура!
На следующий день Мишель вернулся в Париж, Анри занимался хозяйственными делами, мадам Ромье благотворительностью, а Дороти, предоставленная самой себе, наслаждалась покоем: бродила по саду и сидела в библиотеке, скрываясь от Анри.
– Бедная Дотти! Ты, верно, изнываешь от скуки, – сказал он в пятницу, столкнувшись с ней возле своего кабинета, где подолгу сидел с управляющим.
