Я посчитал, что хватит мне молчать, так что сдался и спросил:
— Ну и что будет?
— Не знаю. Но что бы там не случилось, разрушать легче, чем создавать. «Раз я в это не верю, пусть этого не будет» — если бы было так, все обратилось бы в Небытие и было уничтожено. К примеру, какой бы несокрушимый враг ни появился, Судзумии-сан достаточно заставить его исчезнуть одним лишь его отрицанием. Волшебство ли, сколь угодно высокая технология — каков бы ни был противник.
Однако Харухи ничего особо не отрицает. Видимо, ждет чего-то?
— В этом-то и проблема, — беспечным голосом пробормотал, будто сам себе Коидзуми. — На мой взгляд, нельзя доподлинно узнать, является ли Судзумия-сан богом или кем-то схожим с ним. Можно сказать лишь одно — если она будет и дальше свободно использовать свою силу, мир будет меняться, но никто может и не заметить этих изменений. Это уже пугает, потому что не заметить изменений может и сама Судзумия-сан.
— Почему?
— Потому, что Судзумия-сан — тоже часть этого мира, и это косвенное доказательство того, что она не его Создатель. Если бы она была Богом, создавшим наш мир, то должна была бы находиться вне его пределов, а она живет здесь, в одном мире с нами. В довершение всего, возможность внесения лишь фрагментарных изменений неестественна и делает предмет разговора весьма странным.
— По мне, так то, что ты говоришь — все странно.
Не обратив на меня внимания, Коидзуми продолжал:
— Все же, мне ближе мир, в котором живу сейчас. Да, в нем скрыты глубокие социальные противоречия, но когда-нибудь человечество их преодолеет. Проблема будет, если верной станет теория Птолемея, Солнце будет вращаться вокруг Земли и произойдут другие подобные изменения. Мы должны сделать все, чтобы не заставить Судзумию-сан поверить в подобные вещи. Ты ведь тоже так думал, когда вернулся из закрытой реальности?
Нуу… как сказать… Я уже все забыл и решил никогда об этом больше не вспоминать.
Коидзуми улыбнулся одними губами, будто смеялся над самим собой:
— Ладно, хватит пустой болтовни. Такой разговор походит на слова защитников мира, не определившихся толком, что есть добро. Прошу прощения.
