Он впервые встретился со мной взглядом, и я вдруг поняла, что это правда: и убьется, и сломает. Я закусила губу и подцепила ногтем узел. Его глаза снова скрылись за волосами, плечи поникли.
Рьмат! Да кто же так завязывает! Я сорвала пояс и отбросила его прочь. Пряжка стукнулась о половицы.
Руки убийцы дрогнули, потянулись вперед и обхватили мои икры. Лоб коснулся коленей.
Ступни заледенели на холодном полу. Я попробовала пошевелиться, но тут на правую лодыжку упало что-то горячее… и на левую. Он… плакал?
Я протянула руку и осторожно погладила его по голове. Плечи вздрогнули, и он заплакал навзрыд. Так плачут маленькие дети и обессиленные мужчины. Бездумно, от всей души.
Наконец, он отер глаза рукавом и снова взглянул на меня.
— Меня зовут Ральт, госпожа.
— Хорошо, отойди к стене.
Он встал в угол у двери и выпрямился, глядя на меня.
— Итак. Если я продам тебя, что ты сделаешь?
Убийца закусил губу:
— Я… Я останусь с тем, кто заплатит за меня деньги, госпожа, до тех пор, пока не представится случай сбежать и вернуться к вам, или умру.
— Да на тебе можно делать деньги, если не увлекаться… А если я сдам тебя в аренду в бордель?
Убийца стремительно залился краской, и внезапно стало заметно, что он очень молод — лет двадцать, может, чуть больше.
— Я буду служить вам, где прикажете, до тех пор, пока вы не покинете город. А потом попробую сбежать или…
— Умрешь… Это я поняла…
У меня забрезжила смутная догадка.
Познавательный разговор прервал стук в дверь.
— Завтрак для госпожи Ильравен!
— Войдите!
В дверном проеме появилась девчушка с подносом. Правой рукой она придерживала створку двери, поднос опасно подрагивал на левой ладони.
— Прими у девушки завтрак!
Я думала, сильнее покраснеть нельзя. Он немедленно выполнил приказ, и я улыбкой отпустила служанку.
Убийца шагнул к кровати, пытаясь привычно сложить запястья и в то же время не уронить поднос. Я с любопытством наблюдала за его небезуспешными усилиями. Наконец, тот оказался на постели. Молоко было вкусным, пенка почти превратилась в масло, свежий хлеб таял во рту. Приятно, когда помнят, что ты любишь. Рядом с моей кружкой стояла еще одна — с сидром и тарелка с кашей. Безупречность во всем. Второй постоялец у госпожи, оба завтрака в ее комнату — не дай Рьмат, остынет — стыд-то какой!
— Ну, и чего ты ждешь? — Повернулась я к убийце.
— Вашего позволения, госпожа.
Так… Значит, он ничего не ел, если не считать той чашки с водой. Если это будет продолжаться…
