— Нечего надо мною смеяться. Сами-то хороши! Криворотый херувимчик и больше ничего…
Девочка даже в лице изменилась и подскочила на месте.
M-lle Рабе подошла в это время к соседнему столу. Я находилась у крайнего, ближайшего к буфетной, и она не могла слышать моей фразы. Зато девочки все, как по команде, повернули головы в мою сторону.
— Как тебе не стыдно задирать? — произнесла одна из них, бледная, довольно плотная брюнетка с очень симпатичным серьезным лицом. — А еще новенькая!
— Это не твое дело! — произнесла я запальчиво. — Вот она (тут я ткнула указательным пальцем в белокурую красавицу) меня первая задрала, а я только ответила.
— Грубо ответила! Вот что! Плохо тебя дома воспитывали! Да! — улегшись с локтями на столе, громким шепотом говорила рослая полная девочка с лицом отъявленной шалуньи и вздернутым носом. — Кто тебя воспитывал? — Верно солдат какой-нибудь пли денщик…
— Не смей говорить так! — не помня себя и стуча кулаком по столу вскричала я вне себя от злости. — Меня «солнышко» воспитывал. А «солнышко» не можетъ худо воспитывать. Поняли! Он умнее всех в мире…
— Кто? Кто? — так и покатились со смеху девочки.
— Батюшки! — кричала сидевшая напротив толстая девочка с вздернутым носом, — да она совсем порченая, душки! Что говорит-то! Солнышко ее воспитало! Будет солнце воспитывать такую глупую, такую невежу-девчонку.
— Солнышко, не солнце! — ничего не понимая, кричала в свою очередь я. — Солнышко—это мой папа, папа-Алеша! Ну, поняли, наконец?
Но тут хохот сразу усилился.
— Она отца своего по имени называет! Слышали вы это? — неслось с одного конца стола на другой.
— Да это дикарка какая-то!
— Наверно из племени зулусов…
— Ей надо серьгу через нос продеть…
— Как она смеет нападать на нашу Колибреньку!..
— Зина, Зиночка, Дорина! Не обращай, душка, внимания на нее! — бросились сразу несколько девочек к белокурой красавице, которую я в припадке злости назвала криворотым херувимчиком.
Пепиньерка в сером платье и черном фартуке, услыша шум, быстро вскочила со своего места на первом столе и подбежала к тому концу, где мы сидели.
— Что за шум? Что такое?
— Да вон новенькая обижает Колибри, — бойко отвечала толстая девочка, вздергивая кверху свой и без того глядевший в небо нос.
— Дорину обижает… Да неужели? Новенькая Дорину обижает?! — так и всколыхнулась та. — А ты чего смотришь, Лида? — обратилась она к серьезной темноглазой девочке. — Лучшая ученица, ей доверяют столь, а она Бог знает как следит за этим! Стыдно вам, моя милая!
