Я очнулся, когда кто-то окликнул меня по имени.
В дверях маячил мой тюремщик с факелом в руке. А в стороне, у стены, стараясь держаться от него как можно дальше, стоял младший ярл Ники. Щурясь от огня, я пригляделся. Ники зачем-то вырядился в спортивный костюмчик викинга-подростка: в куцую кожаную куртку и такие же штаны, узкие и неудобные. Но я не смеялся над ним, нет, не смеялся. В пляшущем свете факела его лицо беспрестанно менялось. Больше он меня не окликал, так и стоял с открытым ртом.
Тогда я тоже встал и сделал несколько шагов. Моя цепь загремела, натянулась, Ники немедленно споткнулся об нее, и я чуть не вывихнул ногу.
– Ты живой, – проговорил Ники. – А этот гад все темнил, темнил…
– Два парень, виру вдвое, – прогудел тюремщик сзади, но никто его не слушал. Я хлопнул Ника по спине, он дернулся от боли: приглядевшись, я понял, что ему досталось не меньше моего. Эта скотина Эйнар умел разговаривать с людьми.
– Ничего, все будет нормально, – зачем-то сказал я Нику.
– Я так не думаю, – ответил он чуть слышно.
– Эй, Ингварссон, ты надеть это, – прервал его Эйнар. Подошел ко мне и протянул ворох каких-то тряпок. Мне тоже досталась кожаная куртка из лоскутков, связанных ремешками, – изрядно потрепанная, – кожаные штаны вместо порванных и полотняная рубашка. Темные пятна на ней мне не очень-то понравились, но выбирать не приходилось.
– Цепь сними, – напомнил я. – Как я штаны надену?
Замок щелкнул, и кольцо на ноге распалось на две половинки. Ржавая цепь осталась лежать на полу. Я натянул эти странные местные джинсы, и тогда тюремщик кинул мне пару стоптанных кожаных башмаков, остроносых, какого-то гномьего покроя. От башмаков пахло сыростью и крысами. Натягивать их пришлось на босую ногу, о чем я не раз пожалел в дальнейшем. Когда я кое-как оделся, Эйнар смерил нас обоих неприязненным взглядом и приказал вполголоса:
– Молчать. Weg, weg. Пошли отсюда. Кто обмануть – сейчас мертвец. Это все.
* * *
Вот странно: вместо того, чтобы подниматься наверх, к выходу из башни, мы спускались еще глубже в подземелье по нескончаемой винтовой лестнице. Идиотские башмаки скользили на каменных ступенях. Я шел первым, нес факел и все боялся обжечься: факел шипел и брызгался смолой. Пару раз спотыкался, рискуя свернуть себе шею, и тогда Ники испуганно хватал меня за воротник, а Эйнар недовольно клекотал там, сзади.
Наконец лестница кончилась. Мы оказались в тесном сыром тупичке с земляным полом и осклизлыми каменными стенами; Эйнар остановился возле дощатой двери, больше похожей на днище от бочки. «Добро пожаловать в ад», – прошептал Ники. Я только головой покачал.
