Плечи и головы гребцов скрылись за деревянными щитами. Щиты эти были похожи на дощатые крышки от оружейных ящиков, но полегче. Снова прозвучал сигнал. Командиры хрипло орали по-шведски. Не теряя хода, дракары выстроились в боевой порядок – один впереди, двое за ним.
Даже в скучных пресных водах эти акулы фиордов оставались моряками. Они и не думали грести к берегу. Взяв на изготовку луки и пращи, они всерьез собирались бороться – будто каждый день встречали где-нибудь в своих северных заливах быстроходные моторные лодки «Bombardier».
Первая очередь стрел рассыпалась дождем, не причинив никому вреда. Второй не последовало. Два катера пролетели друг за другом мимо крайнего корабля (с драконьей головой на высоком бревне-форштевне), не переставая стрелять длинными очередями сразу из двух крупнокалиберных пулеметов и еще короткими, из четырех автоматов «узи». Пули прошили дощатый фальшборт дракара насквозь, смяли и порвали кольчуги и медные доспехи, разворотили ребра и спины гребцов и только тогда потеряли убойную силу. Разбитый в щепки корабль потерял ход. А пулемет все бил и бил по нему, теперь уже с другого борта. Эхо от высоких берегов с запозданием возвращало этот небывалый звук. Умирающие корчились на румах и вопили от боли, но вой моторов заглушал крики.
Фил стрелял, пока в рожке не кончались патроны. Тогда он хватал следующий и стрелял снова. «Узи» в его руках дергался, нагреваясь и шипя от брызг. Молодой ярл что-то бормотал, скрежеща зубами и смеясь, а сам все давил и давил на спусковой крючок. Он стрелял и смотрел в глаза бородатым чужакам. Он уже ненавидел их. Убийство опьяняло и кружило голову. Да, это было не похоже даже на самую лучшую игру. Крики и кровь были настоящими, и люди падали от его пуль. Не фантомы из «Battle of Evermore», а живые люди. Живые, но смертные.
Шестеро или семеро гребцов «Дракона» погибли сразу, остальные истекали кровью на румах. Четверым лучникам на корме повезло больше: они успели выпустить по врагу несколько стрел и с простреленной грудью полетели в воду. Одна из стрел царапнула плечо рулевого второго катера, он выругался по-фински и еще крепче вцепился в баранку. А вот кормчий противника повел себя иначе – он выпустил из рук весло, перегнулся через борт и остался висеть так: сразу три пули вскрыли его красивый медный шлем, как консервную банку, и раскроили ему череп. Алая кровь ручьем текла по борту, смешиваясь с мозгами.
Изуродованный «Дракон» остановился, теряя обломки весел, и его стало сносить течением. Но второй дракар успел развернуться бортом к врагу и ощетинился стрелами: лучники ждали, пока катера развернутся по широкой дуге и подойдут поближе (лишь двое или трое стрелков из молодых в ужасе побросали оружие – их отпихнули вниз, на дно, на тюки с товаром). Корби, вцепившись в поручень на переднем катере, выкрикнул что-то в рацию, и оба перехватчика, разлетевшись в разные стороны, заставили лучников потерять драгоценные секунды. А потом на них обрушился кипящий свинцовый дождь.
