РУМАТА. Вот. Теперь ты более или менее в норме.
Окана достает зеркальце, смотрится.
ОКАНА. Что ты наделал, исчадие ада? Во что ты меня превратил?
РУМАТА. В живую женщину. Теперь тебя, пожалуй, можно любить.
ОКАНА. Хорошо. Люби.
РУМАТА. Минуточку. Соберусь с силами.
Откидывается на спинку кресла, закрывает глаза. Окана смотрит на него.
ОКАНА. Румата!
РУМАТА. Да, дорогая!
ОКАНА. Я не понимаю… Что я тебе, когда у ног твоих все красавицы мира?..
РУМАТА. Ну, это уж преувеличение. Это было бы ужасно. Ходить по красавицам…
ОКАНА. Ты что же, вообще не можешь… любить?
РУМАТА (открывает глаза, резко выпрямляется). Ну уж нет! Не могу любить! Еще как могу! Очень даже могу, как говорит наш друг отец Будах!
ОКАНА. Я не о том. Я о сердце. У тебя есть сердце!
РУМАТА. Есть. И печень есть. И все остальное, что полагается. Но ты понимаешь… Как бы это тебе объяснить… В самом большом сердце умещается всего одна любовь… Нет, боюсь, тебе этого не понять.
ОКАНА. Почему же? Я все поняла. Я ее видела… Та самая простушка в платье времен прошлого регентства, которая вышла из твоего дома два часа назад… (Пожимает плечами.) Право, у мужчин такие странные вкусы…
РУМАТА. На мой взгляд, она очень недурна…
ОКАНА. Да, пожалуй… Стройненькая, личико чистое… Моется, наверное, часто…
РУМАТА. Мне тоже так показалось…
ОКАНА. Правда, великоваты руки… и походка, как у… как у рыбачки…
РУМАТА. Да, сегодня я тоже это заметил. Должно быть, она не привыкла к дамской обуви…
ОКАНА. Должно быть… И этот ее наряд! Смотреть на нее было забавно и поучительно… (Наклоняется и Румате, доверительно кладет руку ему на колено.) Это пройдет быстро, благородный дон. А я умею ждать. Я не буду терять надежды…
РУМАТА. Не уставай надеяться… (Встает, берется за бутылку.) Позвольте угостить вас, прелестнейшая дона! (Разливает по стаканам.) Совершенно пересохло в глотке…
ОКАНА. Что вы делаете, кавалер? Вы наливаете мне эсторское? Я же сказала вам, что не пью крепкого…
РУМАТА. Я тоже не пью крепкого. Это не эсторское, это клюквенный морс…
ОКАНА. Но…
РУМАТА. Отцу Будаху было необходимо срочно покинуть мой дом. И вообще город. Не мог же я поить его эсторским! Чего доброго, он бы свалился с лошади где-нибудь по дороге… А так он благополучно скачет сейчас по одному из двенадцати Арканарских трактов милях в двадцати от городских стен…
Окана встает.
ОКАНА. До свидания, благородный дон. В вашем обществе я испытала истинное наслаждение, сравнимое лишь с восторгами, кои вызывает у нас пребывание под сенью райских кущ, даруемыми нам — увы! — только во снах наших…
