– Это пришла Сильвия.
– Привет, дорогая, – откликнулся Джим, не отрываясь от экрана. – Хочешь посмотреть на нацистов?
– Нет, милый, мы пойдем наверх поболтаем, – ответила за дочь Милдред.
Она не была уверена, слышал, ли он ее, но, так как Джим не двинулся с места, решила, что в дальнейшей информации он не нуждается. Она взяла дочь под руку и повела наверх.
– Куда ты меня тащишь? – бормотала Сильвия, вытирая слезы руками, как когда-то в детстве.
– Тебе надо как следует выплакаться. Ты ляжешь в постель, а я принесу тебе чаю. Потом поговорим.
Милдред усадила дочь на кровать, затем опустилась на колени и сняла с нее туфли.
– Приляг, – скомандовала она, и Сильвия беспрекословно подчинилась.
Милдред укрыла дочь пледом и подоткнула края, как любила Сильвия.
Сильвия проснулась в своей девичьей постели в комнате, сохранившей атмосферу ее детства. Дом был большой, и Милдред оставила комнаты детей в неприкосновенности. На одной полке с голубым игрушечным телефоном выстроились в ряд куклы Барби. Милдред сидела на постели рядом с дочерью.
– Который час? – спросила Сильвия, сладко потягиваясь.
– Самое время, чтобы отбросить домыслы и поискать факты, – ответила Милдред.
– Кран уехал?
– И кран, и твоя машина. А также твой брат вместе с Бобом. Они все вымокли до нитки и удалились. Как говорится, путь свободен!
Сильвия некоторое время в недоумении смотрела на нее, потом решительно откинула одеяло и встала.
– Куда ты? – невинно поинтересовалась у нее Милдред.
– Домой. Надо кое-что уточнить…
В полутьме кабинета Сильвия склонилась над заваленным бумагами письменным столом Боба. До этого за долгие годы супружеской жизни она ни разу не взглянула даже на распечатанные письма на столе мужа. Теперь же она вытряхнула на стол содержимое всех ящиков и отделений, даже заглянула зачем-то под стопку бумаги.
Уже почти стемнело, но Сильвия так была поглощена своим занятием, что как-то не подумала включить свет. Собственно, в этом уже не было необходимости: перед ней лежали не разрозненные улики, а полный набор свидетельств, уличающих мужа в измене.
Руки Сильвии лихорадочно тряслись, но она не сомневалась, что у нее хватило бы сил всадить в предателя пулю. Жаль только, в доме не водилось пистолета… Она не стала бы целиться ни в голову, ни в сердце: ярость душила, но не ослепляла ее, ей совсем не хотелось оказаться в тюрьме. Нет, она прострелила бы ему ногу, а еще лучше – обе ноги! Конечно, он бы мучился, но что это за боль по сравнению с теми муками, которые терпела она? Она бы дала ему немного покричать, и кровь текла бы из его ран… Корчась от боли, он дотащился бы до машины, ввалился в нее, оставляя на обивке кровавые следы. Она бы села за руль и отвезла его к Джону, который бы без лишних разговоров вынул пули.
