Генс приказал Яну опросить приведенных из Бухары русских пленников. Один из них, мещанин из города Ярославля Зиновьев, попал в Бухару еще в 1825 году и был свидетелем того, как престолом овладел нынешний эмир Нассыр-Улла.
Новый эмир включил русских пленников, человек до тридцати, в свою личную охрану, создав нечто вроде дворцовой гвардии, на которую он мог положиться, так, как не очень доверял своим сарбазам.
«С той поры, — говорил Зиновьев, — жил я у бухарского эмира, и житье, нечего сказать, было мне хорошее и привольное, как и всем русским пленникам его. Кормили нас хорошо, гуляли мы по воле, только караул дворцовый отбывали, а караул такой, что возьмешь постель свою под мышки, да и отправляешься под вороты…
Эмир Нассыр-Улла был всем хорош, и народ любил бы его, да одолел его плотский грех, и уже не знает он тут ни чести, ни правды, не боится ни людей, ни бога, не разбирает ни возрасту, ни полу».
Виткевич из рассказов других пленников, бывших гвардейцев эмира, узнал, что в бухарском арсенале хранятся бронзовые легкие четырех- и шестифутовые пушки; лафетов для них нет, и никто из них стрелять не умеет…
Осторожно спрошенный Виткевичем Балты Кули подтвердил, что эмиру очень надобны знающие пушечное дело люди…
Тогда Сухтелен приказал собрать артиллерию всего корпуса в лощине, а сам со штабом и бухарским гостем расположился на холме.
— Сейчас, ваша милость, — сказал он Балты Кули, — мы дадим залп в честь вашего пресветлого и славного повелителя и нашего друга, Багадур-хана Нассыр-Улла, да продлит господь его дни!
Сухтелен махнул платком. Пламя вырвалось из жерл сотни пушек, и раскаты грома разнеслись далеко, отдаваясь эхом в холмах…
Балты Кули, никогда дотоле не слыхавший артиллерийских залпов, чуть не свалился с лошади…
Довольный произведенным эффектом, Сухтелен обратился к Виткевичу:
— Скажи ему, что у нашего могущественного государя таких пушек тысячи и тысячи, нет крепостных стен, какие устояли бы против них!..
Посланец бухарский терпеливо ждал ответа из Петербурга. Виткевич после маневров покинул его. Сухтелен, встревоженный донесениями о появлении хивинских летучих отрядов к западу от хребта Мугоджары на караванных путях, приказал произвести вооруженный поиск. Во главе отряда из 100 уральских казаков, 200 конных башкир, при 2 орудиях встал сам Генс. Он взял с собой и Виткевича.
Дойдя на двадцатый день до Мугоджар, Генс не обнаружил хивинских отрядов. Кочевавшие невдалеке со своими стадами казахи рассказали, что хивинцы, прослышав о приближении русских, ушли восвояси…
