Два часа спустя. Та же гостиная, озаренная свечами. Кирсанов за столом, придвинув к себе все канделябры, что-то пишет. Зоя Сергеевна пристроилась тут же с какой-то штопкой. Больше в комнате никого нет. Тихо. На самом пределе слышимости звучит фонограмма песен современных популярных певцов.
Зоя Сергеевна: Что ты пишешь?
Кирсанов (раздраженно): Да опись эту чертову составляю…
Зоя Сергеевна: Господи. Зачем?
Кирсанов (раздраженно): Откуда я знаю? (Перестает писать.) Надо же чем-то заняться… (Пауза.) А эти молодцы все развлекаются?
Зоя Сергеевна: Надо же чем-то заняться…
Кирсанов: Надрались?
Зоя Сергеевна: Нет. Во всяком случае, в меру. Слушают музыку и играют в какую-то игру. На специальной доске.
Кирсанов: В нарды, что-ли?
Зоя Сергеевна: Нет. Какое-то коротенькое название. То ли японское, то ли китайское…
Кирсанов: В го?
Зоя Сергеевна: Да, правильно. В го.
Пауза. В отдалении Гребенщиков стонуще выводит: «Этот поезд в огне — и нам не на что больше жать, Этот поезд в огне — и нам некуда больше бежать. Эта земля была нашей, пока мы не увязли в борьбе…»
Кирсанов: Вождь из племени га сидит и играет в го.
Зоя Сергеевна: Сережка деньги отдал. Двести рублей.
Кирсанов: Что еще за двести рублей?
Зоя Сергеевна: Говорит ты ему давал в долг. В прошлом году.
Кирсанов: Гм… Не помню. Но похвально. (Пауза.) Ты ему все рассказала, конечно…
Зоя Сергеевна: Конечно.
Кирсанов: Ну, и как он отреагировал?
Зоя Сергеевна: Сначала заинтересовался, стал расспрашивать, а потом ехидно спросил: «Веревку велено свою приносить или казенную там на месте дадут?»
Кирсанов: Замечательное все-таки поколение. Отца забирают черт-те знает куда, а он рассказывает по этому случаю анекдот и садится играть в го…
Зоя Сергеевна: Он считает, что нам с тобой вообще никуда не следует ходить…
Кирсанов (раздраженно): Ну да, конечно! Он хочет, чтобы они пришли сюда, чтобы вломились, заковали в наручники, по морде надавали… (Некоторое время угрюмо молчит, а потом вдруг с невеселым смешком произносит нарочито дребезжащим старческим голоском.) «Что, ведьма, понарожала зверья? Санька твой иезуит, а Сережка фармазон, и пропьют они добро мое, промотают!.. Эх, вы-и!»
Зоя Сергеевна (утешающе): Я думаю, ничего особенно страшного не будет. Отправят куда-нибудь на поселение, будем работать в школе или в детском доме… Обыкновенная ссылка. Я помню, как мы жили в Карабутаке в сорок девятом году. Была мазанка, печку кизяком топили… Но холодина была зимой ужасная… А вместо сортира — ведро в сенях. Тетя Юля, покойница, она языкастая была… вернется, бывало, из сеней и прочтет с выражением: «Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро, писать, какать, а потом возвращаться в теплый дом»… Две женщины немолодые, девчонка — и ничего, жили…
