Кирсанов (плачущим голосом): Ну что же это за мерзость, в самом деле! «Распутники города Питера…» Ну как вам это нравится?
Базарин: Распутники?!
Кирсанов: «Распутники города Питера»! Явиться к восьми утра на стадион «Красная Заря»…
Александр (ноет): Я не понимаю, как я это должен понимать… Я сначала подумал, что это розыгрыш какой-то… Но ведь приходил настоящий посыльный в какой-то черной форме… расписаться потребовал…
Зоя Сергеевна (не отнимая рук от лица): Дети проснулись?
Александр: Да нет, они спят. И потом, там у меня… В общем, там есть человек… Папа, ты что, считаешь, что это серьезно?
Пинский: Понимаешь, Саня, мы с папой тоже такие повестки получили. Во всяком случае, похожие.
Александр: Да? Ну, и что теперь надо делать? Идти туда надо, что ли? За что? Папа, ты бы позвонил кому-нибудь…
Кирсанов: Кому?
Александр: Ну, я не знаю, у тебя же полно знакомых высокопоставленных… Объясни им, что у меня двое детей, не могу же я их бросить, в самом деле… Как же это можно? Что у нас сейчас — тридцать седьмой год? Тогда — враги народа, а тут вот распутником объявили ни с того ни с сего… Какой я им распутник? У меня двое детей маленьких! Пап, ну позвони хотя бы ректору! Он же все-таки член бюро горкома…
Пинский: Саня, сядь. Вот выпей чаю. Он остыл, но это ничего, хороший чай, крепкий… Не унижайся. Не унижайся, пожалуйста. И отца не заставляй унижаться. Они ведь только этого и хотят, — чтобы мы перед ними на колени встали. Им ведь мало, чтобы мы им просто подчинялись, им еще надо, чтобы мы у них сапоги лизали…
Александр: Так ведь надо что-то делать, дядя Шура… Может быть, это ошибка какая-нибудь вышла… Может, можно как-то договориться. В крайнем случае отсрочку какую-нибудь получить… Ну позвони, пап!
Зоя Сергеевна: У тебя там Галина сейчас?
Александр (расстроено): Да.
Зоя Сергеевна: Она завтра сможет побыть с детьми?
Александр: Откуда я знаю? Сможет, наверное…
Зоя Сергеевна (поднимается): Пойдем со мной, я тебе дубленку отдам.
Александр: Зачем? Какую еще дубленку?
Зоя Сергеевна: Твою. На которой я пуговицы перешила. (Направляется к двери в спальню.)
Пинский: Не надо ему дубленку. Отберут у него эту дубленку в первый же день.
Александр (безвольно следуя за матерью): Да кому она нужна, старая, облезлая… Папа, ты пока позвони… Ну надо же что-то делать… (Уходит.)
Кирсанов: Мерзость… Мерзость!!! Ну хорошо, не угодили вам, не потрафили — посадите в тюрьму, к стенке поставьте, но ведь этого вам всегда мало! Надо сначала в лицо наплевать, вымазать калом, в грязи вывалять! Перед всем честным народом — обгадить, опозорить, в парию обратить! «Богач»! «Распутник»! Это Санька-то мой — распутник! Да он же ни с какой бабой в постель лечь не может без штампа в паспорте, для него же половой акт — это таинство, освященное законом, а иначе — порок, срам, грех! Нет, он, видите ли, распутник… Ну какая же все-таки подлая страна! Ведь силища же огромная, ни с чем не сравнимая, из любого человека может сделать мокрое пятно!.. Но почему же обязательно не просто, не прямо, а с каким-нибудь подлым вывертом?..
