– Товарищи! – сказал Николай Леонидович. – Рядом гремят пушки Юденича. Но мы, артисты Героического рабочего театра, не прекращаем своих спектаклей. Ударим по Юденичу пролетарским искусством!
В зале захлопали в ладоши и закричали «ура!» Штыки закачались.
– Сейчас мы покажем вам спектакль из времен французской революции. Автор драмы… я.
Николай Леонидович смущенно посмотрел на зрителей и поклонился. Кто-то крикнул:
– Браво автору!
Но папа поднял руку. И зал притих.
– В этой драме восставшие санкюлоты, то есть пролетарии, штурмуют тюрьму Бастилию. Итак, начинаем спектакль!
Ударил колокол. И артисты вышли на сцену. Собственно сцены не было. Была небольшая площадка, перед которой лежала перевернутая вверх ножками скамейка, изображающая баррикаду. Николай Леонидович исполнял роль командира, а Ксаночка, Котина мама, роль женщины-бойца. Бывший артист императорских театров, любитель супа «карие глазки», был бомбардиром, то есть артиллеристом.
Спектакль начался.
Командир. Мы ждем подкрепленья.
Победа за нами!
Пусть мальчик поднимет
Трехцветное знамя!
Женщина-боец. Как можно ребенка
Подставить под пули?
Не дремлют стрелки
Короля в карауле.
Командир. Пусть знамя народа
Над улицей реет.
В ребенка стрелять
И король не посмеет!
Бомбардир. Эй, маленький Пьер,
Подходи к баррикаде
И знамя держи,
Как солдат на параде.
Командир. На гребень забраться
Ему помогите!
Бомбардир. Смотрите,
Он держится смело, смотрите!
Командир. – Ударьте, ребята,
По лбам барабанов.
Все. Республике – слава!
На плаху – тиранов!
Гремели барабаны. Котя – Пьер стоял на перевернутой скамейке-баррикаде и изо всех сил размахивал трехцветным французским знаменем. А в зале кричали «ура!» и подбрасывали фуражки с алыми звездочками. В это время где-то за окнами раздался взрыв и стекла в зале ожидания мелко зазвенели.
Зрители решили, что так надо по спектаклю, и продолжали хлопать и кричать «ура».
Но дверь распахнулась, и возбужденный боец крикнул:
– Тревога! Боевые расчеты бронепоезда по местам!
Его голос утонул в грохоте нового взрыва. Где-то совсем близко рвались снаряды. И, стараясь перекричать грохот, зазвучали команды:
– Третья рота, на выход!
– Телеграфисты штаба…
– Саперный взвод…
Снаряд разорвался на перроне. В здании вокзала со звоном вылетели стекла. Погас свет. Кто-то вскрикнул.
Котя стоял среди этого невидимого водоворота людей и прижимал к себе знамя французской революции. Бегущие красноармейцы подхватили его и, подталкивая, увлекли к двери. Мальчик очутился на привокзальной площади. Вспышки рвущихся снарядов освещали белые стены вокзала и бегущих бойцов. Ржали лошади. Звучали неразборчивые слова команды. Грохотали кованые колеса повозок. Коте казалось, что все это происходит в невнятном тяжелом сне. Ему мучительно хотелось проснуться и очутиться дома, в тихой комнате второго этажа, в которую с любопытством заглядывал уличный фонарь…
