– Постой, мальчик. Я хочу с тобой поговорить, – донесся до меня голос.
Послушная Пулки остановилась и повернулась. И я увидела человека на большой черной лошади, который неторопливо приближался ко мне. В то же мгновение я поняла, что передо мной тот самый чужеземный демон, которого увидела прорицательница в монастыре Галдонг. Потрясение было столь велико, будто Пулки сбросила меня на землю. Дыхание у меня перехватило. Какое-то время я различала только черное и белое пятна, но затем в глазах у меня прояснилось.
На нем была очень хорошая белая меховая куртка и бриджи из толстой коричневой ткани, заправленные в высокие кожаные сапоги. На руках – перчатки из коричневой лайки, на голове – шапка из толстого войлока. Обе прикрепленные к седлу сумки были набиты битком, а за спиной у него виднелся большой тюк из парусины, в котором, вероятно, находилась его палатка, спальные принадлежности и все остальное, что могло понадобиться в пути. У правого его бедра была кобура с винтовкой. Приклад у нее был такой же, как у винтовки Сембура, но это оружие было короче почти на три ладони.
Все это я припомнила позднее, но в момент первой встречи с демоном, пришедшим с юга, мое внимание полностью сосредоточилось на его лице. От солнца и ветра оно было гораздо темнее моего. Глаза были голубыми, но цвет их был ярче, чем у глаз Сембура. Над длинным и плотно сжатым ртом торчал такой же тонкий и безобразный нос, как у меня. Смотревшие на меня из-под изогнутых бровей глаза казались столь же холодными и надменными, как глаза снежного барса, и глядели словно издалека.
Он произнес по-"ханглийски", хотя это получалось у него и не так хорошо, как у Сембура и меня:
– Великий Боже, да это девочка. А я думал – мальчик, – а затем медленно спросил на гуркхали: – Ты меня понимаешь?
Сердце мое подпрыгнуло чуть не до горла. Я думала об этом человеке как о чужеземном демоне, потому что так называла его прорицательница, когда мы были у верховного ламы. Но передо мной был не демон, принявший человечье обличье, а просто мужчина. И все-таки вряд ли я была бы столь испугана, даже если бы предо мною предстал настоящий демон в виде огнедышащего дракона.
Однако то был какой-то странный испуг, к которому примешивалось болезненное возбуждение. Ведь, за исключением Сембура, это был первый встреченный мной «хангличанин». В его лице не было ни капельки симпатии ко мне, однако я почувствовала желание протянуть руку и прикоснуться к нему, взять за руку и отвести к нам домой, чтобы там долго-долго разговаривать о том, что происходит в мире, из которого он пришел, о том, что он знал и что было неведомо мне, хотя до той минуты все эти вещи вроде бы особенно не интересовали меня.
