испанской колонии Нового Света. Никакие государственные интересы, мол, не способны оправдать столь невыносимого унижения. Карлос слушал гневные крики её величества, закусив губу и снова чувствуя себя малышом, укравшим сладости из маминой вазы. Но больнее всего его хлестнули слова, что мать выкрикнула напоследок, поднося к свече его письмо: "Если вы, сын мой, не способны совершить ничего путного, извольте вернуться к прежнему занятию - лежанию в постели. Дела государственные оставьте тем, кто в них хоть что-то понимает! Уверяю вас, это лучшее, что вы вообще можете сделать для Испании!"[Согласно утверждениям современников, Карлос Второй был скорее "слишком не" сведущ в науках.]
Услышать в семнадцать лет от родной матери такие слова… Не думаю, чтобы кто-нибудь захотел в этот момент оказаться на месте короля некогда могучей Испании.
"Бог свидетель: я больше никогда и ничего не стану делать. Никогда и ничего. И пропади всё пропадом!"
Индеец Лёгкий Ветер вполне оправдывал своё имя. Аурелио, отслуживший не один год на арауканской границе, остался там жив и выбился в капитаны. А это означало, что при желании он умел бесшумно подкрасться к врагу в тишайшую безветренную ночь и спрятаться хоть за дорожным камнем или пучком высохшей травы. И в то же время мог услышать хоть шорох ползущей змеи, хоть легчайшие шаги подбиравшегося тихим скрадом врага. Но этот молодой апач словно с нечистым договор заключил. Вот только что никого не было - и нате вам. Уже сидит у костерка и рассказывает об увиденном в стане противника…
…Диего Суньига при близком знакомстве оказался на поверку таким же тёртым калачом, как и они. Пуэбло - мирный народ, для которых выращивание маиса куда предпочтительнее войны, а в семьях и родах у них правят матери. Однако этот парень был свой в доску. Поговаривали, будто его отец был не пуэбло, а какой-то северянин: то ли апач, то ли навахо. Служба в испанской армии, участие в "деволюционной войне", которую французский король устроил буквально на ровном месте (будто нельзя было иным путём выдавить из испанских родственников приданое королевы), наконец кратковременная, закончившаяся скандальным уходом в отставку, служба в Мехико. Затем служил альгвасилом родного селения… Словом, очень нетипичный индеец, этот Суньига. Чертовски привлекательная, но очень жёсткая личность. Лидер. И Аурелио, и Роберто быстро нашли с ним общий язык. Единственным - и, на взгляд обоих испанских капитанов, досадным - отличием этого индейца от них самих была ярая приверженность идее свободы Мексики. Диего Суньига действительно готов был победить или умереть. Никаких компромиссов. "Тем лучше, дружище, - оскалился Аурелио, беседуя с Гомесом пару недель назад. - Мы послужим его идее так хорошо, как только сможем. Если ему судьба победить, мы с тобой получаемся герои, а героев положено награждать. Но если удача будет на стороне роялистов, мы Суньигу в мешок - и на ту сторону. За него нам простят все наши грехи в этой войне…" Пожалуй, на воплощение этого плана в жизнь могли рассчитывать только они: лидер повстанцев был волчара их породы, такого запросто в мешок не посадишь.
