— Иисус Христос!
Пришлось снизить скорость, поскольку улица вся была запружена пожарными машинами. Передвижение транспорта осуществлялось черепашьим шагом. Даже внутри салона с кондиционером она почувствовала запах гари. Вскоре ее глазам предстал и сам источник дыма — там, где когда-то находилась ее «любимая» забегаловка, полыхали развалины.
— Негодяи сожгли бар дотла.
— Возможно, это была случайность.
— Черта с два.
Эйнджел включила видеоком на панели автомобиля и принялась искать по каналам, надеясь услышать хоть слово о том, что произошло.
Но была вынуждена оставить это занятие, поскольку стоявшая впереди машина скорой помощи тронулась с места. В образовавшемся впереди пространстве она увидела все, что хотела.
Видеоком был настроен на канал новостей.
— … поджога. По мнению полиции, бар оказался жертвой умышленного нападения…
Пинк, которого увидела Эйнджел по другую сторону Мишн, был белым, тщедушного телосложения, в черной кожаной куртке. Это была женщина с татуировкой в виде охваченного огнем меча и глупой улыбкой на лице. Она стояла в стороне от толпы в узком проулке, вдали от любопытных взоров.
Женщина была совершенно лысой.
Черт возьми!
Позади «БМВ» раздался сигнал автомобильного гудка. Лей что-то сказала, но Эйнджел не слушала ее. Вместо этого она распахнула дверцу и бросилась к «лысой красавице».
В пять прыжков преодолела она двадцать метров, что разделяли их. Эйнджел совершала последний прыжок, когда женщина повернула голову и заметила несущегося на нее обезумевшего кролика.
Глаза ее расширились от ужаса, и она, словно защищаясь, подняла вверх руки.
— Чер… — не успела договорить она, когда Эйнджел обеими ногами приземлилась на судорожно подергивающемся теле несчастной.
В ушах Эйнджел все еще стоял гул полыхавшего через дорогу пожара, поэтому ей пришлось прокричать:
— Вы, вшивые бритоголовые!
В голове Эйнджел все смешалось — вой сирен, треск горящего строения, запах дыма, мокрых шлангов, порочного женского лица на фоне грязного, мокрого тротуара…
Бритоголовая попыталась сбросить ее. Но Эйнджел крепко, обеими руками, сжала ее голову, а одну ногу поставила на шею. Та поперхнулась и принялась сопротивляться еще яростнее, но пальцы Эйнджел надежно вцепились в ее уши. Зазубренные серьги врезались Эйнджел в ладони.
— Тебе был нужен пожар? Хочешь сама сгореть?
Эйнджел отпустила одно ухо и подняла блузку, чтобы извлечь «Беретту».
— Хочешь увидеть преисподнюю?
Когда бритоголовая увидела оружие, ее глаза едва не выскочили из орбит. Она с удвоенной силой принялась бороться с Эйнджел. Но сражаться и дышать одновременно оказалось для нее непосильной задачей.
