— Если я буду сидеть сложа руки, то наверняка начну думать об этом, а к этому я не готова.
— И тем не менее придется.
Эйнджел в ожидании объяснения вопросительно посмотрела на подругу.
— Пока тебя не было, здесь побывало не меньше дюжины репортеров. Рано или поздно тебе придется встретиться с ними и поговорить.
— Но почему мне?
Эйнджел поудобнее устроилась на диване.
— И этот священник, как там его…
— Значит, опять звонил Коллор, превосходно. Какие еще новости?
— Так, еще адвокат…
— Де Гармо?
Лей кивнула.
— Хотел узнать, какие будут распоряжения относительно похорон мистера Дорсета.
— Байона.
— А?
— Ничего, — вздохнула Эйнджел.
— Может быть, теперь ты мне скажешь, откуда взялась эта машина?
Эйнджел повернулась к Лей и увидела, что та, обхватив лицо руками, не мигая смотрит на нее.
* * *
В воскресенье с северо-запада пришел грозовой фронт. Когда Эйнджел выглянула в окно, она увидела, что стальные тучи обложили небо на всем протяжении от «Золотых Ворот» >[2]до Окленда. Шпили Нижнего города, еще залитые солнечным светом, четко выделялись на фоне потемневшего горизонта. Картину довершала ослепительно-белая скорлупа, поглотившая Алькатрас.
С каждым днем, вернее часом, город приобретал все более сюрреалистический вид.
Молнии яркими вспышками слева направо полосовали небо.
Эйнджел смотрела в сторону Двадцать третьей улицы. Фургон «Додж Электролайн» все еще стоял на своем прежнем месте.
— Он даже не сдвинулся с места.
— Из-за какого-то парня в этом фургоне ты собираешь целый день провести взаперти…
— У него видеоаппаратура.
Лей подошла к ней и помахала из окна.
— Но ты же не можешь вечно прятаться от репортеров. Они похожи на детей, чем больше им отказываешь в чем-то, тем более страстно они этого желают.
Эйнджел отошла от окна, и воздух потряс мощный раскат грома. Ей не хотелось говорить подруге о том, что фургон, по ее мнению, принадлежал отнюдь не репортеру. Слишком уж характерный был это фургон, — неотъемлемая принадлежность серой, неприметной, но обстоятельной работы. И парень с аппаратурой слишком уж напоминал ей, включая красноватые глаза, — того федерала, с которым она столкнулась в Центральной Больнице Фриско.
Эйнджел пожала плечами.
— Какого черта? Значит, по-твоему, это неизбежно?
Эйнджел вернулась к себе в комнату и открыла комод.
На дне ящика под грудой белья у нее хранилась не знавшая доселе применения «Беретта 031-S», девятимиллиметровый автоматический пистолет, стрелявший безгильзовыми патронами. Матовый, черного цвета, он приятно оттягивал ладонь. Из носка, хранившегося в этом же ящике, она высыпала несколько десятков патронов.
