«Не надо ля-ля», — подумала Эйнджел. Может быть, она всего-навсего необразованный, темный кролик, — но она-то знает, что стоит за этим. В добрых старых Соединенных Штатах всегда была эта вшивая «свобода», только не для всех, не для таких, как моро, или черных, вроде Сильвии.
«Интересно, — думала Эйнджел, — была ли Сильвия благодарна моро за то, что они помогли ей преодолеть первую ступень».
На станции снова выключили звук, вырезая очередную остроту.
— Принимая рабство как должное, мы губим себя. Этот урок мы не должны никогда забывать. Я говорю о рабстве не в буквальном, физическом смысле. Нам ничего не стоит сказать, что нельзя иметь в собственности другое живое существо, нельзя помыкать им. Нам грозит погибелью рабство духовное. Рабство, в основе которого лежит слепой фанатизм. Рабство дискриминации. Рабство трущоб, где живут существа, созданные в биологических лабораториях. Трущоб, в которых с нашего позволения процветает нищета и безысходность. Рабство, которое позволяет людям бросить в лицо тому, кто не похож на них, обидные слова: «Вы — не люди и потому не можете пользоваться правами человека».
«Права человека» — яркий пример этнографического центризма. Что, Сильвия, и ты еще хочешь быть президентом?
Эйнджел сделала еще один большой глоток пива. В комнате стоял густой запах пивных дрожжей. Голова крольчихи порядком затуманилась.
Во время вступительного слова, предвещающего начало другой истории, Эйнджел услышала, что Лей вернулась домой.
— Эйнджел…
По голосу Лей Эйнджел догадалась, что та уже знает правду о Байроне.
— Тс-с-с, — отозвалась Эйнджел, опрокидывая в горло последнюю банку «Ки-Рина».
Сразу после выступления Харпер начался выпуск местных новостей. Основной темой новостей стало убийство моро. Такое было возможно только в Сан-Франциско. В другом месте гибель Байрона не вызвала бы такого живого отклика. К тому же интерес к этой истории подогревался тем, что подозреваемыми были люди.
— Эйнджел, мне очень жаль.
Лей присела рядом и обняла Эйнджел за плечи.
— Я знала, что рано или поздно потеряю его.
Эйнджел запустила в экран пустой банкой из-под пива, та отскочила и упала на пол.
Лей сжала плечо подруги и некоторое время оставалась безмолвной.
— Он лежал там с перерезанным горлом. Я ездила на опознание его тела.
Теперь видеоком нес какую-то чушь о военном законе в Лос-Анжелесе. При звуке выстрелов, несущихся с видеокома, Эйнджел зажала уши.
— Как он мог оказаться таким беспечным?
