Эйнджел, проигнорировав реплики обоих, продолжала изучать ряд черных лиц. Она не знала его имени, но десять дней назад он стоял еще ближе к ней, чем теперь сидит Уайт.
— Шестой, это номер шесть.
Изображение шестого, безучастно глядя на них, застыло в неподвижности.
— Это второй.
— Вы уверены? — спросил хорек.
— Что вы говорили относительно подсказки свидетелю? — вмешалась помощник прокурора.
Лица Чико на экране Эйнджел не обнаружила.
— У вас есть другие изображения?
В ответ старый ряд исчез и на стене появились новые изображения лысых голов. В самом центре в упор на нее смотрел Чико.
— Пятнадцатый, этот сукин сын номер пятнадцать.
Застыл пятнадцатый кадр. Все остальные лица исчезли. К нему с обеих сторон присоединились двое других.
— Теперь мы хотим, чтобы вы совершенно точно…
— Именно эти негодяи и напали на меня.
— Вы нашли их что-то очень быстро… — начал хорек.
— Это они. — Она пригвоздила Игалеса взглядом. — Эти подонки, которых вы собираетесь защищать, могли бы убить вас только потому, что вы не человек.
Рука Уайта легла ей на плечо:
— Я полагаю, мы здесь закончили.
Уайт вывел ее из комнаты, и Эйнджел почувствовала явное облегчение, что наконец освободилась от присутствия Игалеса.
Возле стола их поджидал Анака. Вид его выражал явное нетерпение.
Она была права, ее вызвали, чтобы опознать тело. Они повезли ее в ветеринарную лечебницу Святого Луки. В то время как Уайт и Анака обсуждали свои полицейские проблемы, она, безучастная и безмолвная, сидела на заднем сиденье автомобиля.
Они собирались доставить ее к холодному телу Байрона, распростертому на столе, и Эйнджел была не вполне уверена в том, что сможет выдержать это. Черт, у нее было такое чувство, словно силы уже отказывают ей. С Игалесом она уже чуть не оступилась.
Но ведь она была достаточно мужественной, умела хорошо владеть собой.
Во всяком случае, надеялась, что умеет контролировать себя.
«Перестань изводить себя этим, — сказала она самой себе. — Скоро все кончится. Впрочем, все и так уже кончилось». Байрон стал теперь бесчувственным куском мяса, и она ровным счетом ничего не могла с этим сделать.
Анака и Уайт, сидя рядом с ней и не обращая на нее никакого внимания, продолжали о чем-то спорить.
— Говорят тебе, Эллис что-то скрывает.
— Сегодня я не желаю иметь никаких дел с твоими заговорщиками.
В голосе Уайта было больше негодования, чем аргументированного спокойствия.
— Почему она ведет дело Дорсета? Она не является специалистом по кошачьим.
