Загон предубойного содержания | страница 9
— Интересное всё же место мясокомбинат… — задумчиво промолвил Цунареф. — Только здесь и начинаешь понимать насколько прихотлив и сложен баланс между гуманизмом и жестокостью. Я много размышлял над этой проблемой в прошлой жизни, но так и не смог докопаться до её сути.
— До сути чего?
— Ну, видите ли, когда прямоходящие провозглашают гуманизм своим моральном кредо, они подразумевают, что в его основе лежит не разум, а скорее некое чувство, сродни религиозному верованию, что ли… Определённое состояние духа, при котором чувство гуманности является первоосновой всего.
— Вы имеете в виду гуманность, проявляемую не с целью повышения качества мяса, а из соображений самой гуманности?
— Именно, именно!
— Дорогой мой Цунареф! Неужели такой многомудрый и печальный козёл как вы на полном серьёзе мог когда-либо верить, что гуманность такого рода существует?
— К моему стыду — да. Я действительно верил!
— Но на каком основании?
— Да в том-то и дело, что без всякого основания. Я просто верил априори в беневолентность прямоходящих, поскольку сам был одним из них.
— Вы чувствовали и понимали, что причинить зло своему ближнему противно вашей природе, и думали, что и все остальные чувствуют то же что вы?
— Да нет… Скорее это было то что американцы называют "the benefit of the doubt". То есть, нет повода думать о ком-то плохо пока этот повод не появится.
— Что ж, вполне убедительно. Но к сожалению, мои жизненные обстоятельства утвердили меня в мысли, что прямоходящие — единственные существа, которые сознательно убивают своих жертв с особой жестокостью.
— Вы без сомнения правы, уважаемый Царандой. Но ваша правда — это только часть правды. Смешная вещь… В моём нынешнем обличье, и связанном с ним образе жизни, категории добра и зла в их прежнем значении потеряли для меня всякий смысл. Точно так же, гуманизм и жестокость, или выражаясь вечными словами, "добро и зло", представляются мне вовсе не первоосновой морали, как в прежней жизни, а всего лишь обыденными инструментами, которые прямоходящие применяют по мере необходимости.
— Надо же! Никогда бы не подумал, дорогой Цунареф, что рога, копыта и шерсть могут столь сильно изменить философское восприятие действительности.
— Увы-увы!.. Вся моя прошлая жизнь ушла на то чтобы войти в герменевтический круг. А теперь вот я неожиданно вышел из него на четырёх копытах и просто не знаю, что делать дальше…
***
Митяй и Лёха сидели в последнем ряду в большом конференц-зале, где проходило общее собрание коллектива, и откровенно скучали. Генеральный директор закончил доклад, выдержал паузу, подождал пока утихнут вялые аплодисменты, после чего постучал по микрофону и провозгласил: