Хлопнула входная дверь, а я так и осталась стоять посреди комнаты, переваривая поступившую информацию. Оказывается и вампиры вполне себе состоятельные личности относительно чувств, это просто мне такой вот сдержанный достался, которого пробил только душераздирающий визг. Я почувствовала боль в горле. Да, не стоило так орать, да и руки все еще слегка дрожат. Нужно пойти выпить горячего чая и успокоиться.
Ну, почему он мне сразу не сказал, я бы хоть не так испугалась? Хотя как бы он это сделала? Делия, ты знаешь, ты вот если зайдешь ко мне в комнату, ты не пугайся, а лучше свет не включай, понимаешь, вампиры немного не так спят, как люди, тебе это лучше не видеть. Бред сивой кобылы и тихий ужас! Я немедленно увидела новую картину. Синие вампир и вампирша лежат на красных простынях в мертвых объятьях друг друга. Жуть! Брр…
Стефан сидел на диване и пытался читать очередную книгу. Я же нахально включила верхний свет, забралась с ногами в кресло и нагло пялилась на него, что-то черкая в листке, лежащем на коленях. Интересно, почему я выбрала синий мелок? Стефан долго делал вид, что ему все фиолетово, потом вздохнул и сожалением признал, что для чтения книги слишком светло.
— Что ты делаешь?
— Ничего определенного, — честно ответила я, проводя еще одну тонкую синюю линию на листке, и снова придирчиво всмотрелась в его лицо.
— И для этого неопределенного, ты все время смотришь на меня будто я экспонат выставки?
— Извини, — повинилась я, немного поумерив пыл, но, не перестав рассматривать его совсем. — Просто не часто увидишь тебя при свете, все больше в полутьме.
Вампир, видимо, не нашел, что возразить, снова открыл книгу, прочел пару строк и с досадой отшвырнул ее от себя.
— Как ты что-то видишь при этом свете? Он же раздражает и не дает ничего рассмотреть.
— Наоборот, при свете я вижу все четче и ярче.
— Странные вы, люди.
— Странные вы, вампиры!
— Ну да, — кивнул Стефан. — Человек и вампир никогда не поймут друг друга, ибо они видят мир по-разному.
— Что-то знакомое… — усмехнулась я.
— Вильгельм Старерберг, философ Абаркандской школы.
— Великий авторитет, — усмехнулась я.
— По его философии у нас был самый интересный семинар. Мы спорили полдня, но так и не пришли к единому мнению.
— А о чем спорили?
— Да вот как раз об этом изречении.
— И какого мнения придерживаешься ты?
— Раньше я был не согласен с Старербергом, теперь, кажется, начинаю проникаться уважением к его философии.
— А мы, когда его проходили, были единодушно с ним солидарны, а теперь вот моя уверенность пошатнулась.
