Давайте теперь посмотрим, как эта теория собственности может быть приложена к различным категориям собственности. Простейшим случаем, конечно, является собственность на личность. Фундаментальная аксиома либертарианской теории состоит в том, что каждая личность должна быть собственником по отношению к самой себе и что никто не имеет права нарушать подобную собственность на самого себя. Из этого немедленно следует полная недопустимость собственности на другую личность. Одним знаменитым примером такого рода собственности является институт рабства. Например, до 1865 года, рабство было титулом «частной собственности» на многих личностей в Соединенных Штатах. Наличие подобного частного титула не делает его легитимным; наоборот, он представляет собой постоянную агрессию, постоянную преступность, господ (и тех, кто помогает принудительно реализовать их титулы) по отношению к их рабам. Дело в том, что здесь жертвы оказались сразу же и явно опознаваемыми, а господин каждый день совершал агрессию против своих рабов. Мы должны также указать на то, что, в нашем гипотетическом случае короля Руритании, утилитаризм не обеспечивает какой-либо твердой основы для отмены «права собственности» господина на своих рабов.
Когда рабство было общепринятой практикой, разгоралось много споров о том, должен ли (и в каком размере) получать господин денежную компенсацию за потерю своих рабов, если бы рабство было запрещено. Этот спор был невероятно абсурдным. В самом деле, что именно мы делаем, когда распознаем вора и возвращаем украденные часы: компенсируем ему потерю часов или наказываем его? Конечно, порабощение самой личности и ее жизни является намного более гнусным преступлением, чем кража часов, и отнестись к этому нужно соответственно. Как едко прокомментировал классик британского либерализма Бенджамин Пирсон: «было сделано предложение о компенсации владельцам рабов, а он подумал, что это рабы должны получить компенсацию». И очевидно, что подобная компенсация может законно поступить только за счет средств от самих владельцев рабов, а не от простых налогоплательщиков.
Следует подчеркнуть, что для проблемы рабства, для решения вопроса о том, должно оно быть немедленно запрещено или нет, являются нерелевантными проблемы социального распада, внезапного обеднения владельцев рабов или расцвета культуры Юга, не говоря уже о вопросе – интересном, конечно, по другим причинам, – являлось ли рабство полезным для состояния почвы и для экономического роста на Юге или исчезло бы на протяжении одного или двух поколений. Для либертарианца, для личности, верящей в справедливость, единственным аргументом оставалась чудовищная несправедливость и постоянная агрессия рабства и, следовательно, необходимость запрета этого института настолько быстро, насколько это возможно было осуществить.
