– Мои родные хотели избавиться от меня, – отрывисто произнесла она. – Они отдали мое приданое монастырю и отправили меня сюда гнить до скончания века. – Девушка тряхнула головой, и ее коса замерцала от движения.
Николас зачарованно смотрел на нее. В нем проснулось любопытство.
– Но почему они решили избавиться от тебя? Ты что-то натворила?
Мириэл теребила в руках плат.
– Я сказала, что думала, и, когда отчим лупил меня за это, я отбивалась руками и ногами. – Неожиданно ее губы дрогнули в улыбке. – Я устроила в доме пожар и подняла такой шум, что на следующее утро, когда меня отправляли в этот монастырь, половина жителей Линкольна выстроились вдоль дороги, провожая меня.
– Выходит, ты – непокорная мегера. – Он широко улыбнулся.
– Я учусь смирению. – Она улыбнулась ему в ответ, и он невольно подумал, что давно уже не встречал такой милой девушки, но это впечатление быстро рассеялось. – Я ненавижу монастырь, – заявила она. – Мать настоятельница уверена, что со временем я приживусь здесь, но ей просто не хочется расставаться с моим приданым. А я знаю одно: ничего другого мне не остается. И это приводит меня в отчаяние.
Николас, испытывая неловкость, поменял положение тела.
– Может, настоятельница и права. Может, со временем ты и впрямь привыкнешь. – Он понимал, что его банальные слова служат ей слабым утешением. Слушая пылкий голос девушки, глядя на нее, на ее длинную косу, переливающуюся в отблесках пламени свечи, на ее горделивую осанку, трудно было вообразить, чтобы она всю оставшуюся жизнь провела на коленях пред Богом.
– Если и привыкну, – отвечала она, – то только тогда, когда отомрет лучшая часть моего существа.
Полог, закрывающий маленький альков, внезапно приподнялся, и в образовавшемся проеме выросла фигура незнакомой монахини – еще более грузной, чем сестра Маргарет.
– Сестра Мириэл, что это за вольности ты себе позволяешь? – грозно воскликнула она, подбоченившись. В ее лице читался скептицизм, сквозивший также и в интонациях ее голоса, а блестящие темные глаза сверкали злобным торжеством.
– Ничего, – быстро проговорила Мириэл. – Просто у меня сбился плат, и я сняла его, чтобы завязать получше.
– Ты, должно быть, решила, что я только сегодня на свет родилась! – Монахиня придвинулась к девушке, нависнув над ней, словно огромная грозовая туча. – Как ты смеешь блудить в доме Господа? Немедленно накрой голову!
– Сестра Мириэл в моем присутствии держится с исключительной скромностью, – вмешался Николас, заметив панику в глазах девушки. – Право, меня поражает, что вы употребляете столь жесткие слова в отношении одной из ваших сестер.
