Мириэл ополоснула последний сосуд и спустила грязную воду в желоб под раковиной. Значит, их подопечного зовут Николас, размышляла она, и он был застигнут приливом. Только это они и знали наверняка об обстоятельствах его жизни, но в ее голове теснилось множество догадок. Манера речи и следы от ношения колец на руках выдавали в нем человека благородного происхождения. Впрочем, как и крепкие выражения в адрес короля Иоанна. У простого люда не было причин бояться своего монарха. От него страдали бароны и магнаты. И мятежники. А их пациент к тому же имеет воинскую выправку: поджарый, мускулистый, закаленный. Николас, подозревала Мириэл, неизвестно как оказавшийся в дельте, наверняка принимал участие в мятеже, прокатившемся недавно по Линкольнширу. За это он должен бы сидеть в тюрьме, и потому ему дважды повезло, что его вынесло прямо к порогу монастыря Святой Екатерины.
Взяв тряпку с горки льняных ветошек на ближайшей полке, она начала вытирать вымытый сосуд и на цыпочках прокралась мимо дремлющей сестры Маргарет к кровати больного.
Сейчас он спал, но она помнила, что у него глаза цвета темной морской волны. Высохшие волосы приобрели оттенок темного дуба с бронзовым блеском и нуждались в услугах цирюльника. Густая золотистая щетина на подбородке за ночь заметно удлинилась. Линии рта мягкие, нос чуть свернут набок, видимо, в результате давнего перелома. Мириэл медленно крутила в руке кувшин и разглядывала лежащего мужчину, чувствуя, как по телу разливается тепло.
– Чем это ты занята?
Вздрогнув, она резко повернулась, едва не разбив еще один сосуд. Сестра Маргарет сидела прямо в кресле, ее прищуренный взгляд был полон подозрительности.
– Просто проверяю, как он себя чувствует, сестра. – Мириэл торопливо отошла от кровати и, поставив на стол сухой кувшин, взяла другой. – Он часто дышит и немного раскраснелся. – То же самое можно сказать и о ней самой, усмехнулась она про себя. Боже, у старухи, будто глаза на затылке.
– Впредь оставь эту обязанность мне или сестре Годифе. – Сестра Маргарет судорожно вздохнула. – Подай-ка мою палку. Сама посмотрю.
Мириэл покорно выполнила приказ. Любое возражение лишь рассердило бы старую монахиню, и потому она поклялась себе держать язык за зубами. Пусть сестра Маргарет сварлива из-за подагры и постоянно не в духе, потому что молодой мужчина нарушил их покой, все же она в тысячу раз лучше злобной Юфимии.
Сестра Маргарет тяжело поднялась с кресла и проковыляла к постели больного.
