– Я и сам не могу поверить, что нахожусь тут, – хохотнул Калеб.
– Мне так жалко твою мамочку. Я помню, как ты ее любил.
Калеб медленно кивнул.
– Ты что, приставал к моей девочке?
– Еще не хватало! Я зашел пообедать, вот и все.
– И все же чем-то ты ее достал. Будь с ней подобрей, слышишь, парень? Ей и без того много пришлось пережить.
– Кому не пришлось? – негромко пробормотал Калеб. – А ты, Фанни, по-прежнему как наседка квохчешь над обездоленными?
– Это как придется. Только ты уж запомни, что я тебе только что сказала.
– Так и быть, Фанни. Я запомню. Сколько я должен за обед?
– Это за счет заведения.
– Спасибо, Фанни, увидимся за ужином.
Келли потрясла головой. Он снова был тут, уселся за тот же столик, что и днем. Конечно, это не имело никакого значения; многие одинокие холостяки питались в их ресторане. Но все равно его присутствие раздражало, действовало на нервы. Так или иначе, ей казалось, что он приходит сюда просто для того, чтобы досадить ей.
Она как могла притворялась, что его как бы и нет в зале, старалась избегать его взгляда, но постоянно чувствовала его на себе. Совершенно сбитая с толку, смущенная донельзя, она пролила на колени Милта Дугана стакан воды и тут же уронила на пол тарелку с только что приготовленным ужином. Дело кончилось тем, что она неловко поскользнулась и попала своим передником в суповую тарелку господина Поула.
Никогда в жизни она не была так неуклюжа, даже в самые первые дни работы. Когда она подавала ужин Калебу Страйкеру, лицо ее горело от нестерпимого стыда, но даже в этот момент от ее взгляда не укрылась усмешка в его серых глазах. Обстановку накалило еще больше то, с каким подчеркнутым вниманием он подхватил стакан, который официантка ставила на его стол.
– Что-нибудь не так? – раздраженно бросила она.
– Да нет, милашка, просто ты мне кажешься несколько нервной и суетливой, а я сегодня уже принимал душ.
Как это ни странно, перед внутренним взором Келли тут же возник образ гибкого мускулистого тела под струей душа, и в ее животе что-то быстро перевернулось.
– Что вам еще подать? – спросила она, сознавая, что голос срывается на мерзкий визг.
– Ничего.
Она с облегчением отвернулась от его столика и снова поскользнулась на луже воды, которую не успела вытереть. Руки нелепо взметнулись вверх, ноги некрасиво расползлись на скользком полу. Она проделала несколько судорожных и довольно нелепых движений, чтобы сохранить равновесие, и плюхнулась прямо на колени индейца.
