Девушка с благодарностью повернулась к нему.
— Это очень длинная и запутанная история, — начала она. — Меня зовут Моника Дин. Мой отец был приходским священником в Литтл Хэмпсли, что в Суффолке.[2] Три года назад он умер, оставив меня с матерью в совершенно бедственном положении. Я начала было работать гувернанткой, но здоровье матери ухудшилось настолько, что мне пришлось вернуться домой, чтобы за ней ухаживать. Мы были ужасающе бедны, но вот однажды пришло письмо от адвоката, извещающее о том, что тетя моего отца скончалась и завещала мне все свое состояние. Отец часто рассказывал мне про эту тетю, с которой рассорился много лет назад, и я знала, что она очень богата. Казалось, все наши беды пришли к концу. Однако на деле получилось совсем не так, как мы ожидали. Я унаследовала от тети дом, в котором она жила, и, после выплаты налогов, выяснилось, что денег практически нет. Думаю, тетя потеряла свое состояние во время войны, а может, просто прожила его. Однако оставался еще дом, и довольно скоро подвернулась возможность продать его по очень выгодной цене. Я весьма легкомысленно отказалась это сделать. Мы тогда снимали крошечную, но очень дорогую квартирку, и я подумала, что гораздо лучше самим жить в этом доме, где для матери будут все необходимые условия, а прокормиться всегда можно, сдавая комнаты внаем.
— Мне так понравился этот план, что я отклонила и следующее, еще более выгодное предложение джентльмена, желавшего купить дом. Мы переехали, и я разместила в газетах объявления о сдаче комнат. Сначала все шло хорошо, у нас появились первые жильцы, и мы со старой служанкой тети, которая осталась с нами, вдвоем делали всю работу по дому. А потом стали происходить необъяснимые вещи.
— Какие же?
— Очень странные. Казалось, кто-то заколдовал дом. Картины сами собой падали со стен, посуда внезапно разбивалась вдребезги… Однажды утром оказалось, что за ночь вся мебель передвинута. Сначала мы думали, что нас кто-то разыгрывает, но вскоре от этого объяснения пришлось отказаться. Случалось, что, когда мы сидели внизу в столовой, в верхних комнатах раздавался ужасающий треск и грохот, а поднявшись туда, мы находили какой-либо предмет обстановки, со страшной силой разбитый об пол, и ни единой живой души.
— Полтергейст![3] — возбужденно вскричала Таппенс.
— Доктор О'Нил употребил то же самое слово, но я так и не поняла, что оно означает.
— Это такая разновидность духов, которые обожают злые шутки, — пояснила Таппенс, в действительности представляющая себе предмет весьма смутно и не вполне даже уверенная, правильно ли она произносит само слово «полтергейст».
