- Да так, ерунда. Я вот вдруг сейчас подумал: ты все время говоришь, говоришь, а ученики вокруг молча слушают, слушают. Ты как факир с дудочкой перед змеями.
- Я не факир, я маг.
- Маг, факир - в чем разница?
- Читать больше надо. Разница в формуле: "недоучившийся маг становится факиром". А я уже давно мастер. Даже не отжимаюсь по пятьсот раз, скучно.
- А я-то, дурак, польстить хотел. Прости.
- Прощаю. Ты насытился? Тай, спасибо, все чудно. Я к вечеру, наверное, вернусь. Пусть девчонки без меня работают. Валька, ты у меня смотри: сбежишь - у!
- Так ты меня с собой возьми.
- Боливар не выдержит двоих! Все!
Во дворе Глеб столкнулся с Анютой, несшей завернутый в тряпье чугунок.
- А что это у вас такое, позвольте полюбопытствовать?
- Пшеница распаренная. Хотите попробовать?
- Без соли? Нет-нет, спасибочки. А вам как, вкусно?
- Учитель сказал - вкусно.
Больше спрашивать было не о чем. Семенов вынес из сеней четыре небольших брезентовых мешка, накинул по два на каждую лошадь:
- Тая с соседом на его машине из города крупу, муку, соль привезли. Ну и так, тряпочную мелочь для лесничего. В порядке шкурного товарообмена. Поехали? В седле-то сидел, москвичок?
- С шести лет.
- А после? - Семенов поднял ногу в стремя, подпрыгнул, повисел в воздухе и очень нежно приземлился в седло.
Гнедко под его тушей глубоко присел на подкосившиеся было задние ноги, но, как заправский штангист перед толчком, немного потоптался, кратко выдохнул, поискал равновесия и рывком выпрямился. "Да, Боливар явно не выдержал бы и одного. Такого".
Тропинка некоторое время шла встречь течению, потом они перешли речку вброд и стали подниматься по пологому, лысоватому тягуну к далекому перевалу. Глеб даже не трогал поводья своей Ласточки. Ее коротко стриженная грива приятно щекотала ладони, когда Глеб гладил вздрагивающую, потно пахучую шею, отгоняя мелких мушек. Ласточка, надо же какая нежность. Наверное, дети кличку жеребенку придумали. Кличку или имя? Невзрачные алтайские лошаденки оказались очень устойчивыми на нагрузку, при том что периодически попадались чувствительные подъемы по рассыпанному крупному щебню. Глеб и Семенов в таких случаях спешивались, шли рядом.
Семенов вдруг остановился, показал рукой на стоящую посреди ровного альпийского луга одинокую, как островок, скалу. На ее каменных ребристых боках кривились две сосенки и невесть откуда взявшаяся здесь крохотная, уже зажелтевшая от нехватки воды березка. Со скалы, словно повинуясь жесту Семенова, взлетел беркут, неловко помахал крыльями, выровнялся и стал планирующими кругами набирать высоту.
