И тут Глеб не ошибся - нет! - он в слабом из-за полузадернутой плотной и пыльной шторы свете увидел блеснувшую из глаз распалившегося рассказчика маленькую слезинку. Да! Она вдруг так неожиданно и быстро соскользнула по его щеке, что Джумалиев, через боль резко отвернувшийся к стене, мог лишь надеяться, что ее не заметили. Но голос тоже предательски дрогнул:
- Эх, если бы у меня отец... тоже настоящий был!..
Все. Лирика кончилась. Глеб встал из кресла. Шагнул к стене, почти ткнул носом в крайний клинок. Эх, как он любил историческое фехтование! Это было самое любимое из всего, что навязывал брат.
- Я-то к тебе не за былинами пришел. Дело у меня было.
Тот даже не пошевелился.
- Семенов сказал: только ты можешь здесь помочь.
- Ну?
- Я, понимаешь, кроме паспорта, еще и удостоверение посеял. Офицера.
- Какого офицера?
- Того самого.
- Что?! - Джума аж подскочил. И вскрикнул от боли: в спине что-то громко щелкнуло.
Он сел, согнувшись пополам. Потом вдруг тихо распрямился и, криво, тряся нижней губой, заулыбался:
- Слышь - отпустило. Во блин! Точно отпустило... Точно...
Он осторожно, прислушиваясь к своей спине, сделал шаг. Другой. Вроде пока было терпимо. Смелее разогнулся. "Хорошо. Хорошо-то как!" Теперь шагнул к зеркалу. Посмотрел на себя. Через отражение хмыкнул Глебу:
- Ты что, сразу не мог мне такое сказать?
- Это чтобы тебя сразу отпустило?
- Нет... Ну, хотя и это хорошо. Нет, чтоб я не болтал лишнего.
- А то что?
- Да видишь ли, - замялся Джума, - я-то думал... А ты, оказывается... А кто еще про это здесь знает?
- Три человека. Сам догадайся - кто.
Джумалиев тихо-тихо заходил по комнате, поднимая и опуская плечи и трогая все подряд. "Только бы не меня!" Глеб отодвинулся к окну. Но хозяин уже окончательно утонул в себе и в своем новом состоянии. Он нежно ощупывал бока, гладил поясницу. Слегка приседал. Потом разом остановился:
- Так ты зачем меня так подставил? Мне тебя теперь легче закопать. Да. И забыть. К хвостам собачьим.
- Что ж, так и сделай.
- Опять хорохоришься?
- Проверь.
- Сейчас и проверю. - Джумалиев зло стянул полотенце. Потащил из кучи синие брюки. Покряхтывая, очень медленно натянул, застегнул ремень. - Помоги рубашку надеть!
Глеб помог. Что теперь?
- Теперь пойдем. Не спеши. У меня еще все болит.
Они вышли на крыльцо, и Джумалиев старательно запер дверь.
- А мама?
- У нее с памятью плохо. Может выйти и заблудиться... Возраст. Приходится ведро ставить и закрывать.
